Я вдохнула знакомый успокаивающий запах старой бумаги и подошла к массивному кожаному креслу у огромного камина. В детстве библиотека была моим любимым убежищем – после папиного кабинета. Я сворачивалась в кресле с бумажной книгой или с каким-нибудь текстом в смати и пряталась от всего мира и от мамы.
От приступа ностальгии я даже покачнулась. Зин поддержал меня под локоть.
– Ваше величество?
– Все хорошо. Просто воспоминание.
В камине лежали дрова. Я взяла с каминной полки зажигалку и наклонилась. Гита тут же дернулась.
– Ваше величество, позвольте…
Я остановила ее одним взглядом.
– Я императрица, Гита, а не инвалид.
– Да, мэм. Прошу прощения.
– Ты привыкнешь, – утешила ее я и подожгла дрова. Через несколько минут пламя охватило поленья, а очистители воздуха сразу засекли изменение уровня углекислого газа в зале. Я откинулась на пятки, потом встала.
– Зин, новостей от Таза нет?
– Утром он прибыл во дворец, ваше величество. Альба приготовила комнату для Шивана в гостевом крыле. Мы постараемся включить его в расписание.
– Будет много шума, если я позову его сюда? – я невинно взглянула на Зина.
– Ваше величество, он – второе лицо в Апджа…
– Которое прибыло сюда по моему приглашению. Я уверена, что его обыскивали и просвечивали несколько раз. Можешь даже еще раз его обыскать, когда Альба его приведет. – В дверь библиотеки постучали, и я кивнула Зину.
Гита смотрела на нас, распахнув карие глаза. Киса улыбнулась и пошла к двери вслед за Зином.
– Ты привыкнешь, – проходя мимо, она похлопала Гиту по руке.
Я забралась в кресло с ногами и завернулась в серую ткань. Пламя в камине плясало и потрескивало.
– Ваше величество.
Я улыбнулась Тазу, но он не улыбнулся в ответ.
– Садись. Выпить чего-нибудь хочешь?
– Не откажусь. Чаю, пожалуйста.
– Альба?
– Да, ваше величество. – Она вышла.
Таз сел в кресло напротив меня. Он был одет в темно-синий жакет неру[3] и свободные кремовые штаны.
– Прошу прощения за такой неформальный костюм, ваше величество. Ваш приказ застал меня врасплох.
– Ты прекрасно выглядишь. А «не против ли ты поговорить?» – это не приказ.
– Приказ, если исходит от императрицы.
– Откуда такая неприязнь? – Я села прямее. Альба вернулась, громко цокая каблуками по твердому полу, и поставила поднос на маленький столик. Я кивнула ей и взяла чашку с чаем.
Я изучала Таза сквозь поднимающийся над чашкой пар. После первой встречи мне показалось, что мы сможем снова дружить, как будто последних двадцати лет и не было. Но его настороженный взгляд сказал мне, что я полная идиотка.
– Спасибо, – Таз улыбнулся камергеру, когда она подала ему чай.
Я заставила себя молчать. Добавив в чашку столько молока и сахара, что хватило бы на целый школьный класс, он выпил почти половину, а потом посмотрел на меня.
– Вы научились терпению, ваше величество, – сказал он с кривой улыбкой.
– Жизнь научила.
Я по-прежнему читала его, как открытую книгу. На его лице промелькнуло удивление – он пытался понять, шучу ли я.
– Вы арестовали моих людей, – сказал он.
– Я никого не арестовывала.
– Хорошо, моих людей арестовала полиция. Что вы предпримете по этому поводу?
Мне не нужно было смотреть на своих телохранителей, чтобы узнать их реакцию. Вздох Гиты оказался недостаточно тихим, а взгляд Зина пронзил воздух, как лазерный луч. Я поставила чашку и уставилась на Таза.
Повисла тяжелая тишина, но наконец он опустил глаза и пробормотал:
