Мать посмотрела на свою плачущую дочь – как давно Элиф так не рыдала. Сердце у неё сжалось.
«Похоже, что она на самом деле серьёзно увлеклась этим юношей. Хотя первое чувство в её возрасте, всегда кажется самым сильным, безусловно, единственным. И в этом и заключается вся трагедия – безнадёжность такой влюблённости. Эх, Элиф!»
– Он уже уехал? – участливо спросила мать, сменив свой прежний, уверенный тон.
– Завтра, мама, он уедет завтра. А для меня он уехал уже сегодня. Я не смогу его увидеть завтра – значит, он уже в пути! – безутешно рыдала Элиф и, мать, обняв дочь, крепко прижала её к себе, словно хотела забрать её боль, разделив с ней тяготы её переживаний.
– Послушай, дочка, очень непросто любить того, кто далеко. И только время покажет, сможешь ли ты сохранить своё чувство. Только время, которое часто работает на нашу пользу, хотя и удаляет желаемое от нас. Как такое может быть, спросишь ты. Тебе пока это не понятно. Но попробую объяснить. Желаемое нами со временем начинает обретать конкретные формы, проступает всё отчётливее в туманном далёком… – мать гладила дочь по голове, пытаясь утешить, а думала о своём:
«Элиф, Элиф, как бы я хотела видеть тебя счастливой. И тебя, и мою старшую дочь, Зейнеп. Но, увы, не всегда наша воля только наша. Ах, дорогая, далеко не всегда. Я могу оберегать вас, моих деток, пока вы в моём доме. А когда вы его покинете, устроив каждая свою судьбу, я постараюсь всегда помогать вам, пока буду жива. Ах, на всё воля Аллаха!»
***
Элиф суетилась на кухне, когда зазвонил её телефон.
«Мехмет!» – решила она. Наверное, это он звонит из больницы.
Не посмотрев на появившийся на экране номер, да и не увидела бы она его всё равно, Элиф спешно приняла звонок.
– Мехмет, как дела? – тревожно спросила она у равнодушного экрана.
– Это я, Сaфия, дочь Фатиме и вашего мужа, – чужим, но тоже очень взволнованным голосом ответил экран телефона.
– Сaфия… – удивлённо протянула Элиф.
– Как мама? Я не могла до неё дозвониться, а отец тоже не отвечает, не берёт трубку.
– Сaфия, они в больнице…
– Что с мамой?! – женский голос в телефоне отдалился, видимо, разговор перевели в режим громкой связи.
– Сaфия, Фатиме стало хуже, и мы вызвали скорую. Я жду, когда Мехмет вернется из больницы. Он туда уехал вместе с твоей матерью.
– Хуже?! Ей и так было плохо! Это была очень неудачная идея поселить маму к вам! Она рассказывала мне, как ты плохо к ней относилась, как кормила тем, что ей нельзя есть, как устраивала сквозняки, чтобы она заболела ещё больше! Добилась своего!
Сaфия кричала в телефон, и микрофон, не выдерживая её высоких, визгливых нот, дребезжал, мешая разбирать Элиф то, что та ей говорила. Но общий смысл сказанного она поняла. Как не понять, когда гнев в голосе Сафии, её интонации с упрёком звучали гораздо выразительнее слов. Элиф сочувствовала Сафии, могла объяснить и её чрезмерную возбудимость: больная мать так далеко от неё. Но она не чувствовала своей вины в том, что сегодня произошло с Фатиме.
– Сафия, нам всем очень жаль, что твоей маме стало хуже. Возможно, ты права. И это была не самая хорошая идея поселить твою мать у меня. Но с другой стороны, ты же понимаешь, что никто бы не оставил Фатиме на столь длительный срок в больнице. А уверенности в том, что вы с сестрой сможете быстро приехать из Германии и забрать мать к себе, ни у кого не было. Собственно, в итоге так и вышло: вам понадобился целый месяц для оформления нужных документов. По поводу плохого ухода за Фатиме в моём доме, спорить с тобой не хочу: у вас матери во всех отношениях будет лучше. В моем доме ей и мёд – уксус. Но нам сейчас лучше не занимать надолго телефонную линию. Вдруг до меня не может дозвониться Мехмет? Как только я поговорю с ним, или когда он вернется домой, я попрошу его перезвонить тебе.
