Когда Владимиров закончил читать, Южин спросил:
– Как ты думаешь, чьих рук это творение? Мао?
– Сомневаюсь, – ответил Владимиров. – Я думаю статью написал его секретарь Чэнь Бода.
Южин подумал и согласился. И тут же продолжил:
– …В 1937 году он уже будучи в Яньани за пропаганду троцкизма среди слушателей местной партшколы получил строгий выговор от Исполкома Коминтерна…
– Я слышал об этом, – сказал Владимиров. – И теперь вместе с товарищем Мао они борются против «троцкистов», «оппортунистов» и «соглашателей» в партии.
Присутствующие при этом разговоре Алиев заметил:
– Настоящая китайская головоломка!..
– Нет, Борис Васильевич! – возразил Владимиров. – Это политика!
Владимиров вспомнил, как перед отлётом из Москвы в Исполкоме Коминтерна его познакомили с содержанием бюллетеня Военного отдела ЦК КПК за 1929 год. В нём давалась отрицательная оценка действиям Чжу Дэ и Мао Цзэдуна в период командования ими отрядами Красной Армией. В бюллетене говорилось, что в районах, где была установлена Советская власть, руководителями назначались или кулаки, или интеллигенция, далекая от задач китайской революции.
Владимиров тогда не придал особого значения этому бюллетеню, однако сейчас он вдруг понял: Чжэнфын нужен Мао и для того, чтобы избавиться от груза прошлого.
– И ещё, Пётр Парфёнович, – продолжил Южин, – по дороге я заезжал и в редакцию «Цзефан Жибао». Мне показали интересный материал. Оказывается, будучи в Москве, Черчилль встречался с американским военным представителем при нашем Генштабе генералом Андерсоном, и тот, якобы, назвал Советский Союз тонущим кораблем и предложил, пока не поздно, начать вывозить из СССР поляков. Естественно, в Лондоне, где пребывает благополучно «польское правительство» в изгнании, об этом сразу узнали и потребовали от советского руководства организовать выезд из СССР и тех поляков, которые воюют в рядах Красной Армии. А их набирается не одна тысяча! Как тебе такое нравится?
Владимиров усмехнулся.
– Совсем не нравится, Игорь Васильевич!.. Не нравится и то, что о своих конвоях они сообщают на весь мир, и не высаживают свои войска ни на Севере Африки, ни на Севере Франции. И всё это приводит меня к одной мрачной мысли: кому-то, ох как надо, чтобы этой войне не было ни конца, ни края!..
С двенадцатого сентября зачастили дожди. Осень окончательно вступила в свои права.
Когда пролился первый дождь, Долматов с облегчением сказал:
– Наконец-то!.. Теперь хотя бы дышать будет легче!.. – И обратился к Владимирову: – Я ходил на гору поправить антенну и увидел возле нашего склада какие-то следы. Надо бы на всякий случай огородить хотя бы антенну.
– Может шакалы наследили? – спросил Владимира.
– Шакалы на двух ногах не ходят, – возразил Долматов. – У меня там у двери лопата стояла, а сегодня я её не нашёл. Шакалам лопата не нужна. Она не съедобная.
– Это точно, – помрачнел Владимиров. – Не съедобная…
И подумал про себя: «Огородить действительно надо бы… Но где взять колючую проволоку? Её в Яньани днём со днём не сыщешь…»
И словно угадывая мысли Владимирова, Южин пошутил:
– Противопехотные мины надо поставить…
На том разговор и был окончен.
Однако беспокойство Долматова оказалась не напрасным. На следующий день Риммар пошёл на склад, чтобы найти там какую-то деталь к приемнику и обнаружил сбитый с двери замок. Пропали запасной движок и одна канистра с бензином.
