– Ну и погодка, – раньше у него не было привычки разговаривать с самим собой вслух, – Ну да ничего, прорвемся.
Он уверенно повернул руль, и набирая скорость покатил по наезженной грунтовке на юго-запад прочь от надвигавшейся грозы. Проехав крайний деревенский домик, он начал насвистывать веселую мелодию, пытаясь не обращать внимания на неприятную слабость в ногах и слишком частое сердцебиение.
Размытая июльскими дождями дорога требовала постоянного внимания. Водителю приходилось активно работать рулем и педалью тормоза, чтобы не засесть в какой-нибудь глубокой рытвине полной жидкой грязи и не соскользнуть в жуткую колею, оставленную недавно прошедшим трактором. Через полтора часа УАЗик, наконец, вынырнул из лесной гущи, и мужчина смог вдохнуть полной грудью, глядя на широкие поля, озаренные пронзительно яркими лучами солнца, пробившимися через готовые вот-вот затянуть небо окончательно черные тучи. Дорога постепенно становилась все более ровной, и Семен потихоньку прибавлял скорость. К моменту, когда за очередным поворотом показались первые дома самой большой и зажиточной в этих краях деревни под мелодичным названием Нижняя Семеновка, он позволил себе разогнаться до семидесяти километров в час.
Автомобиль преодолел уже четверть длины главной улицы, а Семен не заметил ни одной живой души. Новое, неприятное ощущение, будто горло склеивается изнутри, мешая сглотнуть и даже нормально дышать, заставило Семена сбросить скорость и потянуться за лежавшей в его двери бутылкой с прохладным кислым квасом. Не подозревая еще, что очень скоро он познакомится с этим мерзким ощущением гораздо ближе, он сделал пять небольших глотков, каждый раз ощущая нечто вроде болезненной щекотки, когда напиток на пути к желудку преодолевал слипшиеся гланды.
Мысль о телефонном звонке снова посетила Семена, и в этот раз показалась ему уже не такой скверной. Посомневавшись немного, он все же остановил автомобиль на обочине некоего подобия деревенской площади, прямо возле здания нижнесеменовского почтового отделения. Об этом свидетельствовала крошечная табличка, висевшая справа от двери. Семен спрыгнул на землю, закрыл машину на ключ, нервно огляделся и двинулся к зданию – двухэтажному серому дому с небольшим деревянным крыльцом. Мужчина шагал неуверенно, продолжая оглядываться по сторонам, в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни. Признаков видно не было, а вот ощущение, что за ним пристально наблюдают, неуклонно вползало в нервную систему. Он резко закрутил головой, в надежде не столько обнаружить соглядатая, сколько убедиться, что его нет, что он живет в его растревоженном этим сумасшедшим днем воображении. Его взгляду вновь предстали лишь пустая улица, безмолвные пятна окон и мрачные серо-зеленые заборы. Хотя… Или, может показалось?! Нет, не показалось! За забором, в трех дворах от почтамта, мелькнули глаза на жутком безобразном лице. Не было никаких глаз! Нет, были глаза! Точно были! Злые глаза огромного обезумевшего волка.
Сердце забилось, как паровой молот, горло снова слиплось, мешая нормально вдохнуть. Собрав в кулак всю волю, Семен двинулся к крыльцу, сосредоточив внимание на маленькой выцветшей от возраста табличке. Только бы снова не увидеть эти чудовищные глаза. До крыльца оставалось десять метров, восемь. Шаг, еще шаг…
– Мяууу, – из-под ног с визгом рванулась кошка.
