Встретившись взглядом с Вениамином, монстр замер и перестал дышать, а потом неожиданно сел на задние лапы. Глядя на барсука, он вилял хвостом и чего-то ожидал. Внезапно Вениамин почувствовал, как страх внутри него исчез. Произошло что-то невообразимое. Его наполнило странное чувство, будто он уже давно знаком с этим монстром, более того, существо, стоящее перед ним, казалось до боли родным и близким. Он думал о том, что на физическом уровне ощущает это животное, чувствовал то, о чем оно думает, словно слышал его мысли. Глаза гонаби вспыхнули синим светом в унисон внезапно засветившемуся медальону на груди барсука. Вениамин поднялся на задние лапы и протянул лапу к гонаби. Монстр послушно встал с места и, наклонив морду, коснулся ею лапы барсука, после чего закрыл глаза.
– Какого… – разведя руки в стороны, произнес Сталкер и, повернувшись к Сигурни, которая восторженно наблюдала за этой картиной повторил. – Какого…
Затем, переведя свой взгляд на прыгающего и радостно булькающего слизью в горле Йака, он молча опустил голову, устало помотал ею из стороны в сторону.
Солнце медленно показалось из-за горизонта, осветив безжизненный пейзаж пустыни. На пригорке расположились заночевавшие на песке путники. Над ними медленно и бесшумно кружили огромные, похожие на грифов птицы. Барсук наблюдал за ними около получаса, он проснулся раньше остальных и размышлял о последних событиях, о том, как неподвластная стихия, подхватила и понесла его жизнь в бурном потоке. Он размышлял о новых друзьях, с которыми волею случая столкнула его судьба, анализировал, думал, вспоминал. Мысли пчелами роились в его мозгу, они то улетали ни с чем, то возвращались обратно, неся с собою груз умозаключений, трудясь над тем, чтобы заполнить принесенным нектаром свои соты.
Постепенно из хаоса мыслей стала вырисовываться картина, которая штрих за штрихом начинала приобретать ясные очертания.
Птицы то опускались, то поднимались, будто проверяя, живы ли лежащие внизу, можно ли начать свою кровавую трапезу.
Лежа между Сталкером и гонаби, Сигурни сладко посапывала. Ночь на песке была для нее теплой и комфортной. Сталкер, не рискнув лечь рядом с монстром, прижимался к Сигурни сзади, слегка ее обнимая. Йак, запрокинув голову на гонаби, спал в складке кожи на его передней лапе и, издавал громкий звук, походивший на храп или на то, как кто-то полощет горло. По его щеке из приоткрытого рта стекала склизкая слюна. За ночь слюны скопилось столько, что балахон был насквозь мокрым. Звуки, издаваемые Йаком, разбудили Сталкера. Он медленно открыл глаза и, понемногу отходя ото сна, ощутил, что прикосновение к женскому телу лежащей рядом Сигурни не прошло для него бесследно. Бок, на котором он лежал, затек, и очень хотелось перевернуться на другой, но приятное ощущение близости к Сигурни, которая тоже почти проснулась, привело его в замешательство. Осознавая, что вот-вот может произойти конфуз, Сталкер попытался отодвинуться, но бок предательски подвел, и вместо того, чтобы перевернуться, он уткнулся грудью в ее спину.
– Быть может, ты уберешь от меня руку и остальные части своего тела? – сонным голосом произнесла Сигурни.
Глаза Сталкера широко открылись, от ее слов сон моментально улетучился.
– Я не… Я не хотел, просто ночью было очень холодно… И я подумал, что так можно согреться, и так будет теплее… – обескуражено бормотал уже сидящий рядом Сталкер.
