– Да… Надеюсь, понять и, как ты говоришь, привыкнуть мне будет легче после того, как я освою ваш язык. 26 часов в сутках… Это значит, что вращается Алантаир с меньшей скоростью, чем Земля, да? А еще ваша планета визуально больше, я вообще смогу там ходить?!
– Ходить? – я не смог не улыбнуться. Лицо у Женевьевы было удивленным, растерянным и даже напуганным. – Не только ходить, – сказал я.
– Ползать что ли? – я рассмеялся, а Женя насупилась.
– Прости, у тебя богатая фантазия, а у меня, как выяснилось, живое воображение. Алантаир – удивительное, волшебное место, которое, я уверен, покорит тебя с первого взгляда. Ты любишь летать?
– Мм… летать? В каком смысле? Мне не доводилось летать на самолетах. Не сложилось у меня как-то с путешествиями. Да, до этих пор. На космическом корабле полет особо не ощущается, а вот в капсуле было очень страшно. Так что не знаю, что тебе ответить.
– На Алантаире для полетов тебе не понадобятся летательные аппараты. Там мы можем летать просто так.
– Вы летаете? Если это такая шутка…
– Не шутка, – боясь обидеть девушку, заверил я. – Мы на самом деле летаем. Люди на Алантаире научились договариваться с элементалями воздуха, теми из них, кто наиболее дружелюбен – сильвами, и те, окружая наши тела, удерживают их в воздухе. На Алантаире летают все: животные, птицы, рыбы. И ты сможешь.
– Я?
– Не сразу, конечно, но если уж ты станешь Стражем Луча, то полеты – сущая мелочь. Как ты себя чувствуешь? – спросил я то, что следовало узнать с самого начала. Внешне никаких признаков недомогания заметно не было.
– Отлично, – сказала она и быстро встала с дивана, собираясь, по всей видимости, уйти.
– Постой. У нас не так много времени, и, если ты хорошо себя чувствуешь, стоит попробовать еще раз.
– Что?! – то ли удивленно, то ли смущено воскликнула она.
– Обучение языку, – тут же пояснил я. – Без его знания ты не сможешь учиться дальше…
– Да-да, понимаю. Ладно, давай попробуем еще раз, – согласилась она и присела на краешек дивана намного дальше от меня, чем сидела раньше.
Мне пришлось немного придвинуться самому, после чего я посмотрел в удивительные, цвета грозового неба глаза и стал осторожно вторгаться в те слои сознания Женевьевы, которые отвечали за память и усвоение информации. Я точно представлял, где находятся ее знания родного языка, и без труда отыскал их. Затем, выискивая свободные пятачки, начал выстраивать параллели на алантаирском. Ощутив колебания, чуть отпустил взгляд и заметил, как Женя скривилась.
– Больно? – спросил я.
– Неприятно. Тебе обязательно так настырно ковыряться у меня в голове?
– Ты пытаешься сопротивляться, – догадался я. – Отсюда и неприятные ощущения. Я не враг, я хочу помочь.
Женевьева посмотрела скептически.
– Я ничего не делаю, – медленно и четко произнесла она.
– Хорошо. Попробуем по-другому и проверим, усвоила ли ты хотя бы что-нибудь. Ар тар батун кир, – «Начнем с самого простого» сказал я на алантаирском и уставился на нее. Ничего. Женевьева явно не поняла последней моей фразы. – Ар тар батун кир, – повторил я. – Зин Таир дан курисалум туркис а ваз («Светило дарует жизнь всему сущему»).
Девушка нахмурилась, видно было, она усердно пытается понять. Я повторил последнюю фразу еще раз, медленнее. Понимание очевидно не приходило, тогда Женя закрыла глаза и попросила:
– Повторяй еще.
Я повторял, понимая, что это вряд ли поможет. Раз она не поняла сразу, значит связи в мозгу не установились.
