Подавляя дикий страх, я перебралась через канаву и решила пройтись по прогнившим доскам пустых домов, где кучи мусора под коврами пыли, всё глубже врастали в землю.
Усталость взяла своё, заглушив страх и волнение. Я села на прогнившую ступеньку лестницы, никуда не ведущей, так как в доме, где я находилась, от второго этажа остались лишь несколько развороченных досок. Плечи болели, поэтому я с огромным удовольствием сняла рюкзак. Я достала бутылку уже наполовину выпитой воды – жажда мучила неимоверно. Я смотрела на рыжеющий предзакатный свет, разлитый вокруг. Дикий, грубый ветер хлестал по лицу пыльными жаркими порывами, губы высохли и потрескались, а пот тек с лица в три ручья. Я сделала несколько глотов пресной воды и убрала воду в рюкзак. Дрожащими руками я открыла большой кожаный чемодан, что лежал рядом со мной, и нашла там рваный, местами проеденный молью, свитер с горлом. Покусав губы, я отряхнула его и засунула в сумку.
Когда я снова вышла на дорогу, то едва рухнула на землю, пытаясь спрятаться где-нибудь. Совсем недалеко от меня в воздухе что-то парило, с лёгким жужжанием. Я выхватила пистолет, при этом, чуть не уронив его на землю, и взяла на мушку эту штуковину. Рядом со мной были навалены коробки, и я тут же нырнула за них. Аккуратно выглянув, я разглядела в воздухе шарообразного робота, из которого по округе с перебоями разливалась довоенная американская музыка. Робот, утыканный антеннами и мигающий зелёной лампочкой, вполне мирно нырнул ко мне, крутанулся и направился в обратную сторону. За эти секунды я многое пережила. Мне пришлось с большим усилием унять свой ужас и взять себя в руки, чтобы не рвануть куда-нибудь. Шумно выдохнув, я выбралась на дорогу, и всё ещё посматривая на летающего робота, прошла дальше.
Городок Спрингвейл был почти полностью уничтожен во время войны, это стало понятно после того, как я прошлась по нему. Здесь было всего три улицы. Возле дороги высились рекламные плакаты, с которых желтоватыми кусками свисала выгоревшая на солнце бумага. От здешних домов остались только гнилые доски да очертания.
В автомате с газировкой на АЗС я нашла две бутылки Ядер-колы и тут же сунула их себе в рюкзак. Обойдя довоенный автомобиль с погнутыми дверьми и разбитыми стёклами, я вышла к старой детской площадке. Сейчас там всё заросло сухой травой: от покосившихся качелей до ссохшихся лавочек. За площадкой стоял маленький одноэтажный домик обшарпанными деревянными стенами, крепкой дверью и грязными окнами. Крыша была низкой, но дыры на ней были залатаны. Да сам домик выглядел вполне целым.
Если там кто-то живет, то он мог видеть папу. Нельзя упускать такой шанс.
Я, собрав всё мужество в кулак, достала пистолет и прокралась к старому деревянному крыльцу, где доски полов пронзительно ныли при каждом шаге. В засаленных окнах видно ничего не было, и я решила, что надо попробовать проникнуть внутрь.
Повернув ржавую металлическую ручку, я открыла дверь и зашла. В помещении было светло и довольно грязно.
Справа была кухня. В первую очередь в глаза бросался маленький стол с жирными пятнами, заставленный посудой и какой-то едой.
У стены стоял желтовато-серый холодильник с ржавыми изгибами царапин, рядом засаленная плита с начищенной до блеска кастрюлей на конфорке.
Слева от меня стоял низкий шкаф заполненный книгами, брошюрами, журналами и пищевыми запасами.
