– Всенепременно.
Опять молчание.
– Я все хотел объяснится…
– Не нужно, – она оборвала его. – Это все уже неважно.
– Я разбил тебе сердце, это неважно? – Он пытался докопаться до ее души, которая уже не способна была откликнуться на его мольбы.
– Мое сердце, Миша, это мое дело. Займись лучше своим.
– Я тебя понял. – Он поставил стакан. – Мне очень жаль.
– Да. И мне, – холодно ответила она.
Он посмотрел на нее. Она величаво сидела, закинув ногу на ногу, и сейчас она выглядела победительницей. Вероятно, она ей и являлась.
– Ты не поужинаешь со мной сегодня вечером? – Спросил он.
– Прости, не могу. Я ужинаю у французского посла. Уж очень меня просили явиться. Мы познакомились еще в Ницце, около года назад, прелестный старичок, надо сказать.
– Я понял… Ты большая умница.
Она улыбнулась.
– Я желаю тебе большого счастья, Миша, – сказала она искренно. – Я прощаю тебе все сполна. Но это, как я сказала, уже не имеет великого значения. А вот сможешь ли ты простить себя… Это весомо.
– Ты необыкновенная, – грустно произнес он, покидая гостиную.
Она посидела в таком положении еще несколько минув, выпив еще стакан коньяка с водой. Затем встала, поправила прическу, и с улыбкой, полной облегчения, направилась в будуар готовиться к вечеру. К слову, на этом ужине Ирина блистала. Изящные остроты, анекдоты на французском, трижды победительница в игре «ассоциации». Она не удивилась себе, но похвалила себя, что делала крайне редко. Впечатление на достойную публику она производить умела. Дело было, скорее, в том, что она обычно считала себя выше людей, возомнившей себя знатью. По большей части, эти люди были менее образованы, чем она, более узколобы и совершенно примитивны. Но как приятно было вуалировать буржуазные шутки, в которых крылось столько подтекста! Ирина упивалась этим.
Как только наступил первый день лета, Ирина осознала, какой насыщенный и тяжкий год она пережила. От Сергея нарочным пришла весточка, в которой сообщалось о его скорейшем прибытии, назначенном на 10 июня. Его полк должен был пришвартоваться в Кронштадте, после, он со всеми бумагами отправится к генералу, а на следующий день будет в Москве.
Она ждала его в открытом кафе недалеко от ее дома. На ней было лиловое платье, которое Сергей заметил с другого конца улицы, а она заметила его улыбку и помчалась ему навстречу.
– Если сейчас так встречаешь, как же будет, когда вернусь с фронта?
– Какого, черт возьми, фронта? – Она легонько толкнула его в грудь.
– Ну, знаешь, милая… Всякие разговоры бытуют в наших кругах. До вас, буржуа, они не долетают пока. – Он улыбнулся и принялся жадно целовать ее лицо. – Как же я скучал…
– Тогда брось разговоры про свои войнушки, и пошли пить кофе.
Они присели за столик и сделали заказ.
– Ты, наверно, отвык от нормальной еды?
– Брось. Нас не морили голодом, а это на службе главное – поддерживать жизнеспособность.
– Ты осунулся. Ты мне такой не нравишься. – Она гладила его лицо своей тонкой ладонью.
– Ха! Вот как? Бросишь теперь бедного моряка? – Она недовольно стукнула его по плечу, он поймал и поцеловал ладонь, которой она это сделала.
– Какой же ты бедный? Звание есть, и ладно.
– Да. Наконец произвели в мичманы, могу спокойно перебираться к тебе.
Ирина ласково улыбнулась.
– Знаешь, я нашла тебе квартиру, причем совсем рядом. Буквально одна улица от меня. Можем посмотреть ее. Как долго ты пробудешь?
