Делаю несколько незначительных вещей перед сном (умываюсь, чищу зубы, читаю газету), и теперь я могу полностью расслабиться. Вновь перед моим лицом подушка, люблю спать на животе. Кто-то называет это позой «супермена», кто-то «падением ястреба», я же называю это просто – позой человека, которого всё изрядно задолбало. Наверное, когда мы спим на животе, то ощущаем себя более защищенными. Впрочем, в эту ночь меня отрубает при любой позиции. Я не долго стою в очереди на приём к богу снов, он быстро смилостивился и открыл мне врата в свой дворец. Жизнь удивительная и разнообразная штука, сны – по мне, так вообще загадочный внутренний мирок, но это, как говорится, уже совсем другая история.
Вторник, семнадцатое сентября. Птицы пропели вновь. Тяжело перевалившись с левого на правый бок, я всё же выключаю будильник. Почему с утра мы торопимся побыстрее заглушить этот звук, даже когда квартира пустая? Или тем более, когда пустая (типа остальных ещё можно побесить, но себя…)? Нагретая теплом моего тела постель, совершенно не хочет выпускать меня из своих уютных лап. Но ведь этим мы и отличаемся от животных, что имеем свойство заставлять себя делать не всегда приятные нам вещи. До харакири я еще не созрел, но вставать на работу все же научился. Однако, честно признаться, у меня стоит стабильно три-четыре будильника. И проснувшись под первый, оставляю только последний. Зачем спросите вы? А я тоже задам встречный вопрос – разве я один делаю так? Если вы нет, то поинтересуйтесь у своих знакомых. Не знаю, как вам, но мне так проще. Психология – развожу руками, иначе не объяснить. Осознание того, что еще у тебя есть время не вставать с постели. Зато потом приходится всё делать второпях. Но стоит отметить, что даже десять будильников не гарантируют вам неуязвимость от возможности опоздать на работу или куда угодно.
Кофе получается слишком приторным, приходится слить четверть содержимого в раковину и добавить еще сливок. Я уже предвкушаю удовольствие от насыщения, но чашка предательски выскальзывает из рук, окатив по ногам ароматным кипятком. Мой рот непроизвольно разражается великолепной тирадой не совсем приличных слов, и я спешу взять полотенце, чтобы избавиться от горячих следов. И почему я не встал по первому зову птиц?! Не пришлось бы всё делать таким образом, словно избавляюсь от улик и вот-вот должны прийти легавые. Но хотя бы можно войти в образ.
Ещё одна засада – чёртов ботинок! Ну, не мог же я вчера прийти домой в одном. Идиотизм! Злюсь на себя самого и одновременно поражаюсь, как зачастую такие простые вещи могут выбить из колеи. Рассуждаешь иногда здраво и пытаешься внушить себе или кому-то ещё, как надо реагировать на такие мелочи. Но стоит им произойти и бесконечная война с проблемами, с решениями, на худой конец, с самим собой. Ботинка нет у входа, в шкафу тоже нет. Я смотрю под кроватью – нет. Что за растяпа?! Где же он может быть? Спустя мгновение в поле моего зрения попадает вчерашняя «Нью-Йорк таймс», которая подозрительно насупилась, как будто увидела жертву и готовится к броску. Еще вчера, после ухода Салли, я успел почитать заголовки на первой полосе, и потом, недолго думая, бросил ее за диван. Ну, и что же у нас тут?! Вот скотина! Как же я сразу не увидел, вот же он! Натянув второй ботинок, я спешу на улицу. Сегодня спортивный друг – велосипед будет важно шествовать со мной рядом, как преданный конь, у него небольшой релакс до работы. А, серьезно говоря, так вчера был дождь и я не думаю, что будет очень приятно ощущать грязные лужи на своем затылке. В центре дороги более ровные, и к тому же, часиком позже всё равно подсохнет, и проблем с брызгами возникнуть не должно.
