Засыпать порох на полку, в ствол, забить пыж, бросить пулю, направить мушкет в нужную сторону, спустить курок. И вновь. Засыпать – забить – бросить – направить – выстрелить. Засыпать – забить – бросить – направить – выстрелить. Не обращая внимания, что такой же огонь ведет и противник, пули которого частенько залетают и на шканцы.
Буагельбер рядом, что-то кричит, командует схватившимися в жестокой рукопашной моряками. Не до него. Засыпать – забить – бросить – направить – выстрелить.
Сознание выхватывает картинки боя. Вот Гиллмор со своими людьми скалой встал у правого борта, не давая пиратам ни малейшего шанса прорваться. Со шпагой в руке, они единственные в этой кровавой мясорубке, кто вооружен благородным клинком, не слишком подходящим для тесной свалки – его укол не убивает мгновенно, уже сраженный враг еще может ударить в ответ. Поэтому в руках остальных бойцов короткие тяжелые тесаки, наносящие ужасные раны.
Но Гиллмор дерется не один – его прикрывают умелые слуги, мгновенно добивающие не желающих умирать сразу. Отлично, но сейчас не до них. Засыпать – забить – бросить – направить – выстрелить.
Вон около мачты, как ее… фок, лихо рубится боцман. Огромный, косматый, ревущий, словно взбесившийся медведь. Он, что ли, вчера поддерживал за локоток Жюли? У его ног уже куча трупов, враги скользят в луже крови, боятся подходить, но задние напирают, толкают в спины. Ну-ка, туда выстрел. Есть! Кто-то из пиратов взвыл. Ладно. Засыпать – забить – бросить – направить – выстрелить.
А ведь мы их остановили! Ну да, точно! Орут, машут тесаками, но вперед не рвутся. А вот вам еще! Получите! Ага, не нравится! Засыпать – забить – бросить – направить – выстрелить.
Что такое? На высокий ют шебеки вбежал некто со шпагой в руке. Ни кафтана, ни куртки, только белоснежная рубашка и развевающиеся, словно флаг, рыжие, золотые в лучах яркого солнца волосы. Это в разгар-то зимы!
Человек ловко перепрыгнул на борт «Мирного», рванул в первый ряд пиратов, что-то звонко закричал… Дьявол, да это ж женщина! Красивое лицо искажено гримасой ненависти. Ну, лови, подруга. Постараемся прицелиться поточнее, метров тридцать, авось несильно смажем. Выстрел. Есть! Атаманшу скручивает, бросает на настил. Неплохо. Не насмерть, ее быстро уносят, но правый рукав мгновенно покраснел.
– Мама!
Тяжелая мушкетная пуля, как курчонка, отбросила графиню, ломая кости, разрывая мышцы. И сознание отключилось.
Жюли увидела, бросилась к госпоже, посадила, уперев безвольное тело к коленке, сорвала с ее груди кулон, приложила к ране, зажала ее рукой. Но кровь еще льется, именно льется, тонкой, но уверенной струйкой. Дьявол, ни одна магия не лечит мгновенно, надо остановить кровь! Чем?!
Рядом валяется абордажный тесак. Чей? Откуда? Плевать! Режем платье на полосы, делаем из полос подушки, зажимаем раны на груди и спине, держим, черт возьми! Плотно! Сколько хватит сил.
Графиня очнулась от мощного взрыва, громыхнувшего, казалось, прямо под ее задницей. И криков. Ярости? Бессилия? Черта с два! Восторга и победы!
Огляделась. Ликующие мальчишки, лишь недавно вместе с ней поливавшие огнем пиратов, счастливая улыбка Буагельбера, мнущего в руках собственную шляпу, словно носовой платок.
Подняла взгляд выше. Прямо над ней склонилось улыбающееся, зачерненное пороховой гарью лицо Жюли, по которому двумя ручейками катились слезы.
