Вот и сейчас. Умом графиня понимала, что на подобные предупреждения нельзя плевать. Тем более, когда предстоит серьезное дело, сулящее немалые деньги и власть. И опасное, очень опасное. Но словно какой бесенок внутри нашептывал пропустить слова виконта мимо ушей.
– Харви, а вы любите шатрандж?
– Что, простите?
– В шатрандж, спрашиваю, вы играете?
– Да, но… это же мужская игра…
– Разъезжать верхами под снегом и дождем тоже не женское дело. Предлагаю перебраться в карету, открыть бутылочку вина и провести пару-тройку сражений на черно-белой доске. Думаю, до прибытия в Кале как раз уложимся.
* * *
В Кале они въехали, когда ранние зимние сумерки уже начали сгущаться над крепкими каменными домами и ухоженными, мощенными булыжником улицами.
– Прикажете подыскать гостиницу? – седой и промокший капрал, прямо с седла наклонившись к окну кареты, впервые за всю дорогу обратился к госпоже.
– Позже. Подберите гостиницу для всех остальных, а я отправлюсь на корабль немедленно. Завтра спокойно и без спешки займетесь погрузкой багажа. Главное, чтобы сегодня меня не было на галлийской земле, – глубокий вздох и грустная улыбка. – Не будем спорить с королевским указом.
– Как пожелаете, – капрал обернулся к каравану и прокричал: – Ждите здесь! Солдаты – двое со мной, остальные охраняют обоз!
Графиня аккуратно переставила доску на сиденье.
– Запишите позицию, сквайр, доиграем партию завтра в море.
Однако Гиллмор смахнул фигуры в коробку.
– Не вижу смысла, Адель, в этот раз я, кажется, проиграл. Разрешите поздравить вас с победой и все же сопроводить на корабль. Надеюсь, что поездка в шлюпке в такую погоду покажется не столь кошмарной, если я буду рядом. Только отдам распоряжения своим людям.
Он выскочил из кареты, но вернулся буквально через минуту.
– Вот и все, можно ехать в порт.
Оформление документов тоже не заняло много времени – портовые чиновники прекрасно знали, кого не следует мариновать в коридорах. Какие-то записи в журналах, печати на подорожных, и вот уже некий невысокий и худощавый седой господин, нелепо подпрыгивая в тщетной попытке изобразить придворный шаг, провожает путешественников на причал, где плавно раскачивается на волнах пришвартованная шлюпка.
– Ваше сиятельство, прошу вас.
Молодой моряк в дешевом, но тщательно выглаженном сюртуке выскочил на пирс и за веревку подтянул вплотную к нему шлюпку. Оттуда к даме протянулись, предлагая помощь, мозолистые, навеки пропитанные дегтем матросские руки.
Увидев такое непотребство, Гиллмор сам ловко запрыгнул в шлюпку и протянул свою, не столь крепкую, но чистую и ухоженную.
– Смелее, Адель!
А женщина замерла. Долго смотрела на море, не замечая ни моряков, ни галантного спутника. Потом повернулась к городу. Последний взгляд на свою страну, на родную Пикардию. Здесь остаются отец, братья. Друзья и враги, впрочем, друзей осталось больше. Счастливое детство, беззаботная молодость. Лихой побег из замка и счастливая свадьба с любимым человеком вопреки родительской воле.
Через много лет важные люди рассказали, что муж оказался шпионом, даже готовил ее убийство.
Покушение действительно было, да, но чтобы его организовал муж?! И это предательство… о нем говорили все, но… но она осталась прежде всего мадам де Ворг. И лишь потом графиней де Бомон.
Надо уезжать. В неизвестность, в чужую страну, в новые драки, без которых, так уж вышло, никак не обходится ее жизнь. Плевать! Пусть ей не верят, пусть весь мир ополчится против нее, она выстоит. Она преодолеет!
