Дядя Брайан залпом осушил стакан.
– Разве что… – ярость на дядином лице за три секунды сменилась сальной ухмылкой, – разве что, Джулия, у тебя где-нибудь припрятан юный шотландский жеребец с большим волосатым спорраном? А, Майк, а? А, Хелена? Вы об этом не думали?
– Брайан…
– Не беспокойтесь, тетя Алиса, – улыбнулась Джулия. – Дядя Брайан знает, что я охотнее попаду под машину, чем стану обсуждать с ним свою личную жизнь. Я собираюсь изучать право в Эдинбурге, и всем Брайанам Лэмам, элите будущего, придется заниматься нетворкингом без меня.
Вот если бы я такое сказал, мне бы это никогда не сошло с рук, никогда в жизни.
Хьюго поднял бокал, салютуя моей сестре:
– Отлично сказано, Джулия!
– Ах, – дядя Брайан издал какой-то проколотый смешок, – вы далеко пойдете в юриспруденции, девушка, хоть вас и тянет во второсортный университет. Вы в совершенстве владеете приемом под названием «нон-секатор».
– Я счастлива, что заслужила ваше одобрение, дядя Брайан.
Возникла пауза – неловкая, словно корова на льду.
– Ура! – фыркнул дядя Брайан. – За ней всегда должно остаться последнее слово.
– У вас на подбородке волоконце сельдерея, дядя Брайан.
Самое холодное место в нашем доме – сортир на первом этаже. Зимой там задница примерзает к сиденью. Джулия попрощалась с Лэмами и ушла к Кейт Элфрик повторять историю. Дядя Брайан удалился в гостевую спальню, чтобы «дать отдых глазам». Алекс уже в третий раз за время визита сидел в туалете. Каждый раз он просиживает не меньше двадцати минут. Уж не знаю, что за занятие он там находит. Папа показывал Найджелу и Хьюго свою новую «минолту». Мама и тетя Алиса пошли прогуляться по ветреному саду. Я изучал свое лицо в зеркале над раковиной, ища хоть тень сходства с Хьюго. Могу ли я превратиться в него одним усилием воли? Одна клеточка за другой. У Росса Уилкокса получается. В начальной школе он был тупым ничтожеством, а теперь курит со старшими ребятами, вроде Гилберта Свинъярда и Пита Редмарли, и все зовут его «Росс», а не «Уилкокс». Значит, какой-то способ есть.
Я сел и отложил порядочную личинку. И вдруг совсем близко послышались голоса. Я знаю, что подслушивать нехорошо, но я же не виноват, если мама и тетя Алиса вздумали поболтать прямо рядом с отверстием вентилятора?
– Хелена, это не ты должна извиняться. Брайан вел себя как… Боже, я готова была его убить!
– Майкл всегда пробуждает в нем худшие качества.
– Ладно, давай просто… Ой, Хелена, какой у тебя розмарин! Почти дерево. У меня зелень вообще не растет. Кроме мяты, мята прет как ненормальная.
Пауза.
– Интересно, что сказал бы папа, – произнесла мама. – Ну, если бы увидел их сейчас.
– Брайана и Майкла?
– Да.
– Ну, первым делом он заявил бы нам с тобой: «Я же говорил!» Потом закатал бы рукава, нашел точку зрения, прямо противоположную обоим, и не сошел бы с ринга, не раскатав обоих в тряпочку.
– Это, пожалуй, резковато.
– Папа еще и не так был резковат! Вот Джулия с ним, пожалуй, потягалась бы.
– Да, она порой… довольно уверенно отстаивает свои мнения.
– Хорошо хоть ее мнения касаются «Кампании за ядерное разоружение» и «Международной амнистии», а не этих, как их, «Витлуфа» и «Сиси-диси».
Пауза.
– Хьюго у тебя стал такой галантный.
– Галантный, говоришь?
– Ну посмотри, как он настаивал на том, чтобы вымыть посуду. Конечно, я не могла ему этого позволить.
– Да, он мастер прикидываться овечкой. А Джейсон до сих пор болезненно молчалив. Как его дела у логопеда?
