Под знаком Меркурия. Декоративная скульптура архитектурных сооружений Петербурга XVIII-начала XX века - страница 7

Постепенно место античных богов в верованиях людей начинают занимать восточные божества, которые воскресали после смерти. Наиболее популярными из них были египетский Осирис и иранский Митра, которые подготовили принятие Христа.

В представлении людей далекой эпохи новые веровании часто переплетались со старыми. Так, в «Деяниях апостолов» был описан один эпизод, когда Павел и Варнава проповедовали христианское учение в Малой Азии, а точнее в Ликаонии, и были восприняты местным населением за античных богов: Варнава – за Зевса, Павел – за Гермеса. Варнава удостоился такой чести за внушительность, а Павел – за разговорчивость, свойственную посланцу античного Олимпа.

В этом случае отражается момент случайности в «смешивании» христианства и язычества. Но в это же время мыслители той далекой эпохи начинают интересоваться и самим Гермесом (Гермесом Трисмегистом), как таковым, вернее его рассуждениями, в которых нашло выражение понятие Логоса (Божественного разума).

Понятие Логоса становится центром учения известного философа античности Филона из Александрии, который сочетал в нем иудейское вероучение с греческой идеалистической философией. Логос или Слово, Разум Божий, по его учению, является посредником между Богом (абсолютом, не имеющим протяженности во времени и пространстве) и миром. И именно через Логос человек может достичь единения с божеством. Размышления Филона о Логосе под влияние гностических учений нашло отражение в новозаветной литературе. Евангелие от Иоанна так и начинается: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»…

Герметизмом интересовались многие теологи раннего христианства. Среди них – блаженный Августин, Лактаций, Михаил Пселл и др. Их привлекало положение герметизма о едином высшем боге. Августину было близко пророчество Гермеса о предстоящей гибели язычества; Лактаций считал, что Трисмегист предугадал истину; Михаилу Пселлу импонировала близость герметизма к платонизму.

Именно благодаря такому почитанию христианскими теологами некоторых положений герметизма до нас дошли отдельные герметические трактаты. Однако следует напомнить, что в герметизме отсутствует одно из основных понятий христианства – вера в Бога. Вместо него предлагается знание Бога.16

Внимание к Гермесу проявили и алхимики средних веков. Некоторые исследователи (к примеру, Фулканелли) считают, что в многочисленных мистических рельефах христианских готических соборов отразились зашифрованные сведения о добыче алхимиками «философского камня».

Отдельные изображения средневекового искусства символически соотносятся с образом Меркурия и его атрибутами. Здесь проявляются понятия «Алхимический Меркурий» и «Алхимический кадуцей». Причем, в алхимии две змеи кадуцея – это мужская сера и женская ртуть,17 сила трансформации, сон и пробуждение, растворение и коагуляция «Великого Опыта», синтез противоположностей и проникающая функция медитации между высшим и низшим уровнем действительности.

Символику Меркурия в Средневековье можно было обнаружить в картах Таро, в геральдике. А жезл Меркурия можно было встретить и в изображении Бафомета – того существа, которому, как предполагают исследователи, поклонялись тамплиеры – рыцари Храма. Однако следует заметить, что такое изобразительное решение образа Бафомета принадлежит уже Новейшему времени.