Остаток дня прошел как-то сумбурно, без привычной четкости – залога успеха в делах. Наконец-то соизволил позвонить детектив, ведущий дело об убийстве официанта, и Алексу пришлось возвращаться в управление. Через полчаса знакомства с бумагами – на дорогу и то ушло больше времени – он убедился, что заподозрить метрдотеля в убийстве мог только человек, страдающий полной умственной непригодностью к полицейской работе. Или страстно желающий избавиться от дела, найдя первого попавшегося жертвенного агнца на роль убийцы. Была еще третья возможность: детектив мог выполнять чей-то заказ с целью скомпрометировать клуб, но это Алекс пока что всерьез не рассматривал, отнеся в область болезненной подозрительности.
Так или иначе, детективу хотелось отправить Ксавье на каторгу, а появление королевского стряпчего этому мешало. У Алекса даже настроение улучшилось, пока он с упоением исследовал документы в поисках процессуальных нарушений, а потом по пунктам предъявлял их погрустневшему полицейскому. Напоследок он затребовал доклад эксперта и предложил детективу пари: угадать, на какой минуте судебного заседания данное дело рассыплется с позорным треском?
Так что в «Бархат» Алекс приехал довольным. Время неуклонно двигалось к вечеру, хотелось есть, а клубная ресторация почти не уступала его любимому «Азимуту». Заглянув по дороге в злосчастное помещение, где взорвался астерон, Алекс оценил скорость и качество ремонта, поздоровался с дежурным метрдотелем, сегодня это был Тьерри, и поднялся наверх.
Анриетта была у себя. Алекс вошел – и замер. Задернутые в разгар дня плотные шторы, открытая, но непочатая бутылка на столе… Анри, свернувшись в кресле клубочком, поджав под себя ноги, задумчиво вертела в руках бокал, словно решая: налить в него бренди или грохнуть хрусталь о стену. Появление Алекса подсказало третий путь: вздохнув, Анри поставила бокал на широкий подлокотник кресла.
– А я собиралась безобразно напиться, – меланхолично сообщила она, поднимая глаза к рожку астероновой люстры и внимательно, как в первый раз, разглядывая его. – Собиралась-собиралась…
– И как? – поинтересовался Алекс, обходя стол и бесцеремонно присаживаясь на него напротив кресла Анриетты. – Собралась?
– Увы. Вон, видишь, бутылка уже час стоит. Открытая. А пить не хочу. Не стоит оно того.
– Тебе виднее, – согласился Алекс, поднимая бутылку за горлышко и принюхиваясь. – Отличный бренди. Тогда угости меня. Я бы выпил немного, но только за обедом. Спустимся в ресторацию?
– Не хочу, – снова вздохнув, призналась Анри. – Хотя если с тобой… Ты не против, если я прикажу накрыть здесь? Никого другого не хочется видеть.
– Как пожелаешь, – покладисто согласился Алекс, спрыгивая со стола и подходя к окну. – Только пообедаем вдвоем.
Он чуть потянул золоченый шнур штор, пуская в комнату солнце, – ровно настолько, чтобы можно было выключить бьющий по глазам астероновый свет. Вернулся к столу. Анри уже говорила по внутренней связи. В молчании они дождались пары официантов из ресторации клуба. Один из пареньков быстро застелил стол белоснежной накрахмаленной скатертью и помог второму расставить дымящиеся тарелки. Когда прислуга ушла, Алекс указал взглядом на бутылку. По этикету, разумеется, наливать спиртное полагалось ему, а не даме, но это был кабинет Анри, и Алекс не собирался посягать на ее хозяйские права.
Анриетта, сев в кресле уже благопристойно, плеснула в бокалы на два пальца жидкого золота, махом выпила свой бренди, прислушалась к чему-то внутри и принялась за жаркое. Алекс цедил крепкий напиток медленнее, смакуя, потом тоже взялся за мясо.
