– Если в этом месяце без залетов, будет нам премия. Не кисни.
Хлопает меня по плечу бармен Андрей и мешает в шейкере что-то ядрено-зеленое. Я же снова тянусь к воде, но попить не успеваю. В кафе вваливается шумная толпа накаченных парней и занимает столик, закрепленный за мной.
– Эх. Покой нам только снится.
Бормочу негромко себе под нос и хватаю блокнот с ручкой, готовясь записывать, внимать и зарабатывать чаевые. Открываю рот, чтобы выдать зазубренное приветствие, но не успеваю. Наталкиваюсь на хитрый прищур серо-стальных глаз и отчего-то теряюсь.
– Значит, так. Кира, верно? – самый наглый из бесшабашной компании парень пристально изучает имя на моем бейдже и многозначительно заламывает бровь. – Сейчас ты оставишь номер своего телефона. А завтра мы идем на свидание.
Русоволосый парень с очаровательной ямочкой на щеке высекает так уверенно, что я не сразу подбираю слова. Заливаюсь предательской краской и мну злосчастный блокнот.
– Вынуждена отклонить столь щедрое предложение, – прокашливаюсь, возвращая голосу утраченную твердость. Пытаюсь вернуться в рабочее русло. – Заказывать что-то будете?
– Будем, конечно.
Хмыкает все тот же заводила. И мне почему-то кажется, что он имеет в виду вовсе не картошку фри и свиные ребра.
Выслушиваю длинный список чужих «хочу» и кометой срываюсь с места. Прошу Лену со мной поменяться, но она наотрез отказывается обслуживать не первый раз тусующихся у нас парней.
– Даже если ты отдашь половину своей зарплаты – нет. Это же хоккеисты. Из твоего, кстати, универа. Нахальные, беспардонные, задиристые. Нет, нет и еще раз нет.
Обрадовав меня сомнительной перспективой, напарница скрывается в кухне, а я устало приваливаюсь к колонне у барной стойки. Не жду ничего хорошего от считающих себя хозяевами жизни спортсменов и стараюсь пропускать мимо ушей пошлые шуточки, которые то и дело несутся мне вслед.
Пристальное внимание, вызывающее жжение между лопаток, тоже игнорирую, хоть колени и превращаются в трясущееся желе. Сохраняю вежливую маску на лице до конца смены и с удивлением пересчитываю щедрые чаевые.
– Ничего себе!
Я с трепетом вытаскиваю купюры из банки и присвистываю, понимая, что помимо билета на концерт и вожделенных туфель смогу позволить купить себе еще и платье.
Закрыв кассу, я неторопливо переодеваюсь, убираю униформу в шкафчик и выползаю на улицу. С удовольствием вдыхаю прохладный воздух и думаю, что во всем теле у меня не болит только нос. Так вымоталась.
Осматриваюсь по сторонам, планируя отправиться домой на такси. Не вижу ни одной свободной машины. Зато встречаюсь взглядом с тем самым хоккеистом, который клянчил номер моего телефона, и цепенею.
Ступни намертво приклеиваются к асфальту. В горле пересыхает. Сердце тарабанит где-то в висках.
– И снова здравствуй, красивая.
В белой футболке, в небрежно наброшенной на широкие плечи косухе парень смотрится эффектно. Он мог бы легко украсить обложку какого-нибудь зарубежного журнала и дать фору молодому Джонни Деппу или Бреду Питу вместе взятым.
И я могу поспорить, что он прекрасно об этом знает. Ведь тягучие вальяжные жесты просто кричат о вере в свои силы и врожденной властности.
– Я не терплю отказов, Кира. Садись, подвезу.
Настаивает он, распахивая дверь черной блестящей «Ауди», и явно не приемлет мысли о том, что я могу не согласиться.
Я могу еще долго вспоминать о том, как настойчиво Никита меня завоевывал. Как заваливал белыми розами, ромашками, сиренью. Как вытаскивал из одногруппниц информацию о том, какой шоколад я люблю и какую музыку слушаю. Как просил простить за глупый спор, в который ввязался, и убеждал, что у нас все по-настоящему.
