В этом бурном эмоциональном фоне, словно на фоне напряженной симфонии, возникла другая реальность: родители уехали на заработки, и старший брат, переполненный комплексами, остался с Ильей. Как-то странно всё складывалось. В голове Ильи разрасталось противоречие, будто конфликт внутреннего мира доминировал над всеми его чувствами. С одной стороны – брат, с которым он когда-то делил радостные моменты и тайны, а с другой – мешок, наполненный обидами и колючими шипами прискорбной подавленности. Каждый раз, когда он пытался приблизиться к Стану, этот мешок давил на него, словно камень на груди, вытягивая из него последние силы. Илья понимал, что связь между ними стала хрупкой, и одна лишь искра могла поджечь весь накопившийся конфликт, заставляя их столкнуться в невыносимом противостоянии, к которому он был не готов.
«Может, просто ты слишком правильный, не так ли, Илья?» – Стан фыркнул с презрительной усмешкой, и в эти мгновения Илья чувствовал, как его уязвимость обостряется. – «Никто не запарился, чтобы вести себя подобно тебе! Может, тебе стоит навести справки, как быть нормальным человеком?» – продолжал Стан, и каждое его слово было как нож, пробивающий тонкую корку все глубже.
Это была не просто шутка, это был мрачный парадокс их жизни. Внезапно в памяти Ильи всплыли картины из детства, когда родители устраивали «сравнительные анализы» – кто из них «лучший». Словно соревнование, где он неизменно становился чемпионом, а Стан вынужден был носить на своих плечах бремя этих бесконечных сравнений. Неудачи старшего брата стали неотъемлемой частью его характера, затмевающей даже самые простые действия.
Илья, сжался в комок, слегка поджав губы в ожидании нового удара. Внутри него росло чувство безысходности, и он невольно задавался вопросами: «Почему он не видит, что я только хочу, чтобы он был счастлив? Почему он не понимает, что за всем этим скрывается лишь желание поддержать его, а не еще одна возможность для унижения?»
В этот момент Саша подошла к Илье, и встала между ним и Станом, словно щит.
«Эй, Стан! Хватит издеваться над ним! Это не его проблема, что ты не можешь принять свои неудачи. Он не виноват!» – резко произнесла она, и ее голос звучал уверенно, как звонкий колокол, отгоняющий тьму.
Стан лишь закатил глаза, а на его лице появилась ухмылка, полная сарказма.
«О, смотри-ка, нашлась защитница! Саша, ты всегда готова за него заступиться. Даже когда он сам не понимает, что доставляет неудобства людям своим идеализмом! Это заразно. Думаю, и ты забыла, как это – быть нормальной», – добавил он, с намеком на старую симпатию. – «Хотя, наверное, выглядело бы все иначе, если бы ты сама не сидела на своей недосягаемой горе. Как там вид сверху? Простите, – обратился он ко всем, разводя руками, – я не знал, что у вас теперь есть корпоративная защитница!»
Саша возмущенно удивилась, не понимая, откуда у него такие мысли.
«Не знаю, что ты там себе опять надумал, но это совсем не так!» – она сделала шаг вперед, не желая уступать.
Щеки Стана окрасились в яркий карминный оттенок, как будто на них расцвело пылающее пламя. Он громко и резко вдыхал, его ноздри раздувались, словно он готовился вступить в сражение, в котором исход был решающим. Он не собирался уступать, и в его взгляде зажглось решительное отражение бескомпромиссной уверенности.
«Ну да, да! Делаешь вид, как будто заботишься о его чувствах», – прорычал он с презрением и ядом в голосе. – «Ты всегда была на стороне тех, кто оторван от реальности. Но, наверное, так тебе удобнее, да?»
