Лёшка пожал плечами.
– Нормально. Выпить могу, даже песню спеть. Но только одну, дальше засыпаю – пошутил он.
– Хорошо, что шутишь. Алкаши шутить не умеют, давай по стаканчику, за знакомство.
– Давайте, дядя Игорь.
Отец Вероники разлил по маленьким стаканчикам остро пахнущую растёртым листом смородины бурую жидкость. Себе, Лёшке и немного плеснул Нике. Тебе нельзя, и не дам. Сердце – высказал он жене и посмотрел на Алексея. Лёшка сделал вид, что вообще, этого не заметил.
Выпили и принялись за борщ.
Весь остаток дня, Лёшка помогал Игорю на стройке, в основном в качестве подъёмного крана. Вдвоём они поднимали на стены, делая задел на будущее, брус. Затем сколачивали временные полы перекрытия, между первым и вторым этажами, что бы ходить можно было, и не сверзиться вниз. А тут и вечер наступил. Ужинали уже при свете электрической лампочки.
– Завтра – разливая настойку, говорил, улыбаясь, отец Ники Лёшке – съездим в стройматериалы, раз уж ты на машине, кровельного андулина купим, смотрю у тебя на крыше багажник. Тут недалеко, на станции.
– Надо, съездим – кивал Лёшка – только нам с Никой к десяти отъехать нужно, минут на двадцать, сорок. Мы быстро. А потом поедем в стройматериалы.
– Надо, езжайте… Даже не спрашиваю зачем – рассмеялся Игорь – а ты Лёха, мужик-то работящий, и руки растут оттуда, откуда надо. Кто отец-то был?
– Строителем. Сначала прорабом в стройтресте, потом главным инженером. Только я не строитель, я механик. Автомех закончил.
– Ясно… Наш человек. Ну, давай, после тяжёлого рабочего дня, можно и по маленькой.
Мама, робко катая в руках хлебный мякиш, спросила, косясь на мужа – вам стелить то вместе?
Не ожидая такого вопроса, Лёшка растерялся и поглядел на Нику.
Та, озорно сверкнув глазами, ответила в упор глядя на отца, а не на мать.
– Если Лёшка приехал знакомиться с вами, то вы сами то, как считаете?
– Понятно – вздохнула мама – я вам в бане постелю.
Потом, Лёшка с Вероникой, долго сидели на ступеньках банного крылечка, Ника тихо рассказывала о своей жизни, в основном, о сестре. Иногда всхлипывая. А Лёшка, обнимая её за плечи, смотрел на чистое ночное небо, изредка, осторожно, успокаивающе, прикладываясь губами к её волосам и ушку.
Но вот Ника, посмотрела в его блестящие в свете луны глаза и, поднимаясь, взяла за руку – пошли…
Лёшка кивнул – пошли…
В баньке, вернее в предбаннике, стоял широкий диван, застеленный чистой простынёю. Посредине лежали подушки и одеяло. Он огляделся. Горел не яркий свет ночника на стене. Пока он так оглядывался, Ника всё решила сама.
Она подошла сзади и обняла. Лёшку пробила дрожь. Он сквозь рубашку почувствовал, что на девушке ничего нет. Осторожно развернулся и тут же встретился с её губами. А её руки, уже, освобождали его от одежды.
– Только, ты не торопись – шептала она между поцелуями – у меня ещё не было никого, я боюсь…
– Не буду – отвечал Лёшка тихо – не буду, любимая.
2
Утром, не успело подняться солнышко, Лёшку с Вероникой разбудил громогласный голос отца со двора.
– Подъём, сонные тетери. Мать на завтрак зовёт.
Лёшка открыл глаза. Рядом, прижавшись к нему всем телом, уютно сопела Ника. Её рука лежала у него на груди.
– Ника-а – позвал он ласково – подниматься пора, отец зовёт.
– Ну и пусть зовёт – прошептала, она не открывая глаз – а я ещё хочу побыть с тобой…
– Ника-а… У нас вся жизнь впереди.... И я тебя никуда не отпущу и никому не отдам.
