– Я бы рада вам помочь, – искренне сказала она, глядя на меня через мутное стекло покрасневшими усталыми глазами, – но, как назло, самую хорошую вакансию прямо перед вами девушка забрала. Только сегодня утром освободилось место упаковщицы печенья и пряников на хлебозаводе, и вот уже снова все занято. Ничего лучшего нет. С подходящими для женщин вакансиями просто беда. Это мужской работы после войны завались, а желающих на нее пойти, увы, не хватает. Будь вы закаленной деревенской бабенкой с кулачищами шириной в два моих, не меньше, я бы вам предложила пойти крановщицей на стройку. Но вы при всем желании не потянете такую нагрузку. Просто не сможете управлять мощными подъемными механизмами. У вас не хватит сил даже сдвинуть один самый маленький рычаг. О нашей знаменитой на всю страну ткацкой фабрике и не менее известном инженерно-техническом университете вам не советую даже мечтать. Пустое это занятие. Там все вакансии расходятся по друзьям и родственникам, до нас не добираются. Сами видите, город у нас небольшой, люди за свои рабочие места держатся. Приходите через месяц. Обещать не могу, но вдруг появится хотя бы временное место, кто-то уйдет в декрет. Пока что вам предложить ровным счетом нечего.
По вежливой привычке поблагодарив машинистку, я с тяжелым сердцем собралась идти домой, и вдруг меня как дернуло. Понимая, что не успею, все же спросила девушку, в какое окно мне обращаться по поводу получения пособия за погибшего на фронте мужа, признанного героем страны. Она все объяснила, назвала приемные дни.
К тому моменту пробило шесть часов, рабочий день закончился и раздраженная толпа быстро рассосалась. Попрощавшись с машинисткой, я собрала документы в сумочку, проверила, ничего не забыла ли, и развернулась к выходу. Но вместо больших застекленных дверей мой взгляд наткнулся на стоящего рядом мужчину. Средних лет, невысокого роста, довольно тучный, одетый в полосатый костюм-тройку, он сумел незаметно подойти, и не знаю, сколько времени стоял у меня за спиной, подслушивая или примеряясь украсть кошелек из сумки.
А так посмотреть, совсем не похож на уличного воришку. Костюм дорогой на вид, модный бордовый галстук, шляпа-котелок и карманные часы с маркировкой королевского ювелирного завода, приколотые на цепочке к жилету. Правда, муж еще когда служил в полиции, рассказывал, что некоторые особо хитрые воры стараются одеваться и вести себя как можно представительнее, чтобы усыпить бдительность жертвы.
– Простите, леди, если я вас по нечаянности смутил или даже маленько напугал, – галантно приподняв шляпу, извинился незнакомец. – Граф Бильгарт Халтфром, избранный народом управитель сего прекрасного городка, к вашим услугам. Старое здание мэрии недавно снесли, причем я лично подписал это распоряжение, ветхая постройка незапамятных годов портила вид центральной площади. На том месте почти закончено строительство настоящего дворца с большим концертным залом. Скоро произойдет его торжественное открытие. Новое здание мэрии идет следующим на очереди по градостроительному плану. Но пока его возведение далеко от завершения, мне приходится, как и многим чиновникам государственного аппарата, ютиться здесь, в тесном кабинете на четвертом этаже. Я спускался с лестницы, торопясь домой, и по чистой случайности, или по высшему произволению, краем уха услышал о ваших трудностях. Считаю своим долгом оказать посильную помощь вдове прославленного героя, чьи подвиги будут увековечены в учебниках истории. Поистине для меня большая честь то, что вы приняли решение поселиться у нас в Белиствиле.
