Натан не двигается. Не отвечает на поцелуй. И почему-то мне обидно становится. Неприятно очень. Будто меня отвергли.
Хотя ещё недавно мужчина сам меня лапал, всякие пошлости предлагал. А теперь истуканом стоит. Я как ледышку целую.
Тоже замираю. Внутри холод расползается, с диким желанием сморгнуть слёзы, которых нет.
Я медленно начинаю отстраняться. Не получилось. Сейчас Натан увидит телефон и…
Плевать. Я в лес уйду. Прямо в метель, по сугробам. Мне не страшно. Я буду гореть со стыда, позор любой снег растопит.
Дура!
Я отшатываюсь спустя несколько секунд. По ощущениям, как вечность прошла. Худшего момента в жизни не было.
А я как-то посреди столовой юбку потеряла, у которой замок сломался.
– Куда.
Рявкает Натан, назад притягивает. Набрасывается на мои губы изголодавшимся зверем. Ладонь на шею сзади укладывает, не позволяя отстраниться.
Я и не могу.
Эта ледышка в буран превращается. И я, подобно замерзающей, начинаю гореть. Жарко становится от того, как мужчина целует.
Сильно. Дико. Любой контроль теряет.
Амир по-другому целовал. Казалось тогда, что очень страстно и напористо. Но не так! Он мне возможность отвечать оставлял.
Этот Волков только берёт. Даже когда гладит мою шею, когда жаром делится – всё равно берёт. Всё, что хочет. Не позволяет и мысли о сопротивлении.
Неправильно. Целуясь с одним мужчиной, другого вспоминать. Сравнивать. Это похабно, грязно.
Но кровь сильнее бурлит. Потоком стекает вниз, заставляя меня сжать бёдра. Остроты добавляют такие мысли.
Я охаю от неожиданности. Натан этим пользуется. Толкается языком в меня. Неистово, быстро. Не целует, а словно сексом занимается.
Ремешок часов на его запястье царапает шею. Мурашки запускает. Мужчина гладит большим пальцем кожу за ушком. Разрывает от контраста ощущений.
Мне надо оттолкнуть. Отстраниться. Хотя бы промычать протестующе, потому что далеко всё заходит.
Но единственный звук – сиплый приглушённый стон. Мой! Со свистом выходит, когда воздух заканчивается. Не могу вдохнуть. Только запахом Натана пропитываюсь.
Таким неуловимым. Приятным. Стягивает нарастающим удовольствием. Ноги подрагивают. И если бы мужчина не держал, то точно бы лужицей на полу растеклась.
Отстраняется. А у меня губы пульсировать продолжают. На них словно отпечаток Волкова остался.
– И что это было? – Натан проводит пальцем по моим губам, стирает собственную слюну. – В честь чего подарок?
– Просто? – неубедительно вру. – Захотелось. Ох!
Я вскрикиваю, когда Натан меня толкает. Собой. Массой оттесняет в нужном направлении, напирая. Спиной бьюсь о книжный шкаф.
В голове лёгкая дымка. Ещё не развеялась после поцелуя, а уже что-то другое происходит. Не успеваю перестроиться.
Ладонь Натана снова оказывается на моей шее. Но теперь по-другому держит. Не ласкает. Сжимает. Так сильно, что я пошевелиться не могу.
– Натан, – я царапаю его запястье, испуганно трясусь. – Пусти меня.
– Я же, блядь, телефон засёк, – огорошивает, нависая. Угольные глаза меня прожигают. – Увидел, когда ты мне в губы стонала, напрашиваясь на большее.
– Отпусти! Мне больно. Пожалуйста. Больно. Я задохнусь сейчас. Ты меня задушишь!
– Вдох сделай, малая. Успокойся. Почувствуй. Нихера не больно. И дышать ты можешь.
Я мотаю головой, сильнее впиваюсь ногтями в ладонь мужчины. Он никак не реагирует. Взглядом сверлит.
Я делаю несколько судорожных вдохов, будто сейчас умру от нехватки кислорода. Потом понимаю. Могу дышать, получается.
