– Спасибо, Робин Гуд, – помахала в окно признавшая его девушка.
– Счастливо, – кивнул тот, – и скажи своим кавалерам, чтобы больше не обижали людей, а то ведь в другой раз и шею сломают, – он улыбнулся.
– Я поняла, – серьезно кивнула девушка. И грузовик, не спеша, натянув трос, поволок «хромую» машину по залитой лужами дороге. А солнечные зайчики весело скакали по воде, заставляя щуриться человеческие глаза.
– Красивая девушка, Робин Гуд, – подошедший приятель хлопнул парня по плечу, – и, кажется, не дура, – он засмеялся и опять хлопнул парня по плечу, – пошли, нам пора. ………
Так за разговорами, стихами и песнями быстро пролетела дорога. Виктор читал взятую с собой книгу или смотрел в окно, пережёвывая мамины припасы из сумки.
Деду сообщать о его приезде не стали и, спрыгнув в полдень с подножки вагона, Виктор, оглядев почти пустой перрон станции, направился к стоянке местных автобусов. До деревни было ещё километров сто пятьдесят. Нужный автобус отправлялся через полчаса, и Виктор огляделся: – Чем бы занять себя?
Возле станции, под небольшим навесом расположилось несколько женщин – бабушек с нехитрым местным продуктом: прошлогодние семечки и орехи, новые грибы и ягоды, молоко, творог и первые летние овощи.
Репродуктор на здании вокзала передавал какую-то литературную передачу о психологии, и очередной участник нравоучительно вещал:
"…Шторм, буря, молния, удар, трещит, ещё удар, и тишина.
Очнулся, белая волна с песка прибрежного бежала.
Пучок травы, и краб ползёт, а он лежит и не поймёт.
И взгляд окинул горизонт, так появился Робинзон.
И всё, кем был, и что имел, осталось там, за сотни миль.
Был он на острове один и царь, и пленник, всё един.
Из жизни старой опыт взяв, он жизнь и здесь организовал.
И не раскис, не впал в тоску, и не сказал, что не могу.
Он доказал, что – человек, а человека долог век.
А ты раскис под сенью дней, и думаешь, тебе трудней?
А ну, вставай, садись к столу, пиши проблемы все в одну,
ищи решенье и решай, ты – ЧЕЛОВЕК, не забывай. …"
Побродив вдоль прилавка, Виктор купил кулёк орехов, выпил стакан молока и присел на лавочку. Пощёлкивая орехи, он слушал, как торговки рассказывали друг другу о появившейся в округе какой-то нечисти, что ворует кур, овец и разоряет огороды.
Местные собаки, якобы, её боятся и, почуяв, прячутся. И вроде бы, в деревне Кедровка грешат на неё за пропавшую девушку. Та пошла по грибы, ягоды три дня назад и пропала. Местные обыскали округу, нашли только её корзинку и платок.
Объявили посадку на автобус, и Виктор направился к открывшимся дверям. Людей было немного. В основном, пожилые женщины с корзинками, две молодые пары, видно отпускники и трое парней призывного возраста, которые, сразу же заняв последний ряд, уже доставали пивные бутылки. Кассетник на коленях одного из парней заголосил модной у призывников песней:
Забирали в солдатики паренька одного,
и подруга, прощаяся, ждать клялась всё его!
И махала ладошкою она поезду вслед,
не волнуйся, любимый мой, два – не десять ведь лет!
Не бросайся словами ты никогда, никогда!
Не давай обещаний, коль не лежит к ним душа!
Лучше сразу признайся ты, и тебя все поймут,
Расставанье – не смерть ещё, а проверка, лишь, чувств!
Службу тащит парнишка наш от письма до письма.
и шутили друзья его, что любовь, мол, чудна,
на словах все хорошие, а как дело придёт,
резко вдруг всё меняется, ненадёжный народ!?
