Подарок ко дню рождения - страница 32

Алёнка шла по дорожкам кладбища, крепко вцепившись в руку мужа, и исподволь рассматривала людей, которые, судя по всему, двигались в том же направлении, что и они. В большинстве своем это были ровесники соседки, многие из которых шли под руку со своими то ли детьми, то ли внуками, а кого-то даже сопровождала охрана. Присутствующая тут публика была довольна солидной. Многие женщины, несмотря на относительно теплую для ноября погоду, были одеты в меха, причем по меркам Алёнки очень хорошего качества, а в ушах и на руках сверкала явно не бижутерия.

– Ты, кстати, заметила, на чём народ сюда понаехал? Перед воротами такой автопарк собрался… мама дорогая, – как будто прочитав ее мысли, прошептал ей на ухо Василий.

– Вот видишь, а ты меня пуховик заставил нацепить, чувствую себя бедной родственницей, – прошипела Алёнка.

– Ну да, было бы лучше, если бы ты расфуфырилась, а потом неделю с температурой лежала, молчи уж, всё равно ты тут всем фору дашь даже без бриллиантов и мехов, – миролюбиво закончил муж.

– Уж польстил так польстил, ничего не скажешь, приятно осознавать, что я еще котируюсь среди тех, кому далеко за шестьдесят, – пробурчала Алёнка.

Она изо всех сил старалась держаться и думать о чём угодно, но только не о том, что их ожидало впереди.

Беззлобно переругиваясь, ребята поравнялись с тучной женщиной, которая ярким пятном выделялась на фоне толпы. Она медленно брела по кладбищу в гордом одиночестве, опираясь на зонтик в форме трости. На вид ей можно было дать лет шестьдесят пять-семьдесят. Одета она была в плащ яркого канареечного цвета, на голове была малиновая шляпка, а в руках она держала меховую синюю сумочку. Рассмотрев мадам вблизи, Алёнка обалдела.

Она время от времени листала глянцевые журналы и сейчас на глазок прикинула, что облачение незнакомки тянет тысяч так на четыреста-пятьсот: одни ботинки по самым скромным меркам стоили порядка ста восьмидесяти тысяч, а плащ, между прочим, новинка этого сезона от одного известного всем производителя и того дороже. При всём при том выглядела женщина не стильно и дорого, а самым наинелепейшим образом.

– Вы меня извините, никак не соображу, в том ли направлении я двигаюсь, – обратилась незнакомка к Алёнке с едва различимым акцентом.

– Вы же Элеонора? Извините, отчество забыла. Давайте мы вас проводим. Мы тоже идем с Верой Георгиевной попрощаться. Я Алёнка, а это мой муж Василий, мы соседями были с покойной, – представилась Алёнка.

– Буду вам премного благодарна, – с этими словами она с огромным облегчением повисла на руке Василия, Алёнка же взяла ее под другую руку.

– Алёнушка, Васенька, я себе так вас и представляла, Верочка много про вас рассказывала. Я Элеонора Ивановна, хотя чего уж там, зовите меня просто Элеонора, – представилась незнакомка.

Даже имя отчество у нее было ей под стать такое же несуразное.

– Я вас сразу узнала, Вера Георгиевна очень много о вас рассказывала. Про то, как вы работали вместе.

– Ой, детка, сказать, что работали, это ничего не сказать. Я ей всем обязана. Это она меня из нищей, никому не известной художницы, сделала знаменитостью. Это с ее легкой руки после моей первой выставки, которую она чуть ли ни с боем уговорила меня провести, обо мне заговорили. Сначала тут, на родине, а потом уже во всём мире. Вы наверняка обо мне слышали. Моя фамилия Рудковская.