– Ч-черт… – пробормотал Геник.
Его «копейка» стояла уже на самом переходе, на белых полосках. Вокруг по-прежнему было безлюдно. Геник снова попытался двигать шеей, но боль не проходила. В зеркальце было видно, что из «мерседеса» вылез парень в открытой черной майке, обошел свою машину, посмотрел. Покачал головой. К нему подошли двое из задней машины, стали кричать, жестикулировать. Он тоже кричал, махал руками, тыча то в свою машину, то в ихнюю, то куда-то вперед, вдоль улицы. Затем все трое замолчали и уставились на Геникову «копейку».
– Ч-черт, – сказал он снова, по-прежнему сидя за рулем, наблюдая за происходящим в зеркальце, и вертя шеей.
Отдувался. Удар оказался ощутимым. Шея ныла все больше, да и голова тоже начала побаливать.
Все трое направились к нему, встали перед капотом «копейки». Парень в майке снова покачал головой. Покрутил у виска пальцем, показывая, какой Геник дурак. Тот, продолжая крутить шеей, вылез из машины, подошел. От парня отчетливо пахло водкой, даже когда он молчал.
– Чего ж вы, – спросил Геник, переходя на всякий случай в наступление, – в такую машину… это… выпив садитесь?..
– Это кто бухой? – повышенным тоном вдруг заговорил один из ехавших в задней машине. – Это я бухой?
– Да нет, – Геник показал на парня в майке. – Вот он, вроде.
Они все трое были упертого вида. Уставились на Геника одинаково агрессивно. Братки, вдруг подумал он, почему-то вспомнив яростные интонации отца. Вот они, матросики революционные.
– Ты чего тут паркуешься посреди всего? – спросил парень в майке, вылезший из «мерседеса». – Твою маму. Ты кто такой?!.
– Да я не паркуюсь. Я на светофоре встал, – сказал Геник. – Где и положено. Не я же вас долбанул.
– Нет, ты нас долбанул, – еще больше повысил он голос. – Ты нас всех тут долбанул и еще, наверно, хочешь. Вон, слушай.
Не отрывая от Геника злобного взгляда, он показал рукой в сторону задней машины, откуда по-прежнему неслись звуки стартера.
– Мы теперь по делам не можем ехать. Из-за тебя. Это дорого будет стоить, – сказал третий, выглядевший из них самым солидным.
По крайней мере, он был в костюме. Растерявшийся Геник потому, наверно, к нему и обратился, подспудно выделив его из этой компании:
– Я на красный свет тормозил. А вы летите как на самолете. Чего не так?.. Я что, виноват?
– Где тут красный свет?
Браток в костюме показывал рукой на светофор. Там горел зеленый.
– Так это ж… Был-то красный!..
– Зеленый был, – объяснил костюмированный. – Я видел. Ты на своей лохани две крутые тачки остановил. Тебе это ясно?.. Ты не понял еще, во что попал?.. Ты в большую неприятность попал. Пойми это резко. Теперь для тебя другая жизнь началась. На другой планете, вроде. Где все только платят, платят и платят.
Геник вернулся домой не скоро. Но вовремя, потому что Василий был уже здесь, и отец произносил сплошную длинную похвальную речь о советском спорте, который не весь еще истреблен, и вот, последние его представители все еще продолжают выигрывать. Мать накрыла на стол, все как положено, но Васька спешил. Он заехал, оказывается, на минутку, по дороге в конзавод. Алёна, жена, которая с ним вместе в Берлин ездила, сейчас к своим родителям заскочила, и он ждет ее звонка. Как позвонит – сразу едут в завод, а уж потом, оттуда, приедут как следует, на целую неделю.
В его делах все равно никто из семьи не понимал, поэтому, не пускаясь в рассуждения, заставили съесть что-то из специально приготовленного и выпить чаю. Васька был за рулем, пить не мог.
