– Ну и чего? – спросил Лева. – Чем мне этот итальянец угрожает?.. Почему я должен про него думать?
Капитан пожал плечами:
– А я не знаю. Сам удивляюсь, чего ты так на него упал. Тут дело не в нем. Точнее, не только в нем. Все, что про твоего Сороку… все на ипподром ведет. Или в другие конюшни. Ты вот это мне объясни, при чем тут…
– А Сорока-то что? – перебил Лева, мрачнея. – Ты про него-то узнал?..
– А я не сказал разве? – притворно удивился капитан.
В это время к их столику подошел скрипач, тихо наигрывавший до этого в другом зале. Он обошел столик, поглядывая на замолчавших Леву с капитаном, наклонился к ним, покачиваясь в такт мелодии и прикрыв глаза.
– Иди отсюда! – яростно прохрипел Лева, сжав в кулак салфетку и не глядя на музыканта. – Иди на хрен!.. Не люблю я этого!..
Лицо его потемнело. Музыкант ретировался. Лева разжал кулак и перевел дыхание.
– Сорока убит, – сказал капитан будничным голосом. – Удавили сегодня утром. На ипподроме.
Лева неподвижно посидел некоторое время, затем еще более хрипло спросил:
– И ты мне так спокойно говоришь это?
– А как мне тебе это говорить?.. Если б ты сам не подозревал ничего такого, стал бы ты мне это поручать?.. Ты меня за лоха-то не держи, сказал ведь уже. Когда вы все по очереди в недельные запои валите, никто и не почешется вспомнить о вас. А тут два дня нет, так капитана скорей зовите.
Он помолчал и, поскольку Лева тоже ничего не говорил, продолжил:
– И это я бы тебе не стал выкладывать. Только вот что, по дружбе, какая бы она у нас с тобой ни была: это не всё. Поверь бывалому человеку. Кто-то держит против тебя. Что-то держит.
– Кто? Чего держит?
– Не знаю. Сегодня вечером у меня встреча… Если хочешь, чтоб я на нее пошел и продолжил этот интересный разговор, еще раз прошу: скажи толком, куда хоть смотреть-то. В какую сторону. А не хочешь – и не надо. Я свое сделал, тебя предупредил. Все честно. В дальнейшем я не виноват буду.
Мимо столика, наигрывая на скрипке, вновь прошел музыкант, уже торопливо и в обратном направлении. Лева мрачно посмотрел ему вслед. В зал заглянул профессор, увидел Левино лицо и снова исчез.
Елагин встал, снял со стула бушлат, сказал:
– Спасибо за компанию.
– Сядь, – показал пальцем на стул Лева. – Скажу… что можно.
Капитан сел обратно.
– Ты про Сороку откуда знаешь?.. Из ментовки?
– Оттуда тоже, – схитрил капитан.
– Значит, еще каналы есть?
– Есть.
Лева подумал.
– Ну, скажем, так. Я вложил деньги… в товар. Но оказалось стрёмно. А я не знал. Теперь его… товар, то есть… ну, вроде как ищут. А он мой, понимаешь ты?..
– Ну нет, – с сомнением сказал капитан. – Я в такое не полезу, делай что хочешь. Я не стрелок. Это ваши разборки…
– Полезешь, – перебил Лева. – Во-первых, я тебе заплачу за помощь… отдельно. Ты знаешь, я хорошую работу ценю, все честно будет. А во-вторых, это не разборки. Я все как надо сделал. Это там… у них, в Европе… там разборки.
– В Евро-опе?
– Ну а чего тебе Европа… там тоже люди. Торгуем.
Они помолчали, глядя друг на друга.
– Короче, так, – сказал Лева. – Сегодня… часов так в одиннадцать-двенадцать… приезжай в офис. Я тебе дам всю информацию, против кого работать. Сейчас не могу. Товар не только мой, надо поговорить. Не делается так. А вечером я тебя и с людьми познакомлю. Полное доверие будет. Так пойдет?
– Пойдет, – сказал капитан, подумав.
Выходя из кафе, он увидел профессора. Тот мялся с сигаретой, будто в туалет в очереди стоял.
