– Наталья Николаевна! Куда вы запропастились? Вы у нас искусствовед, или кто? – такие слова я услышала, только ступив на порог родного Музея.
– Вы же меня отпустили, и заявление подписали на преддипломную сессию, Варвара Николаевна.
– Подумаешь! Отпустила. Вы же должны были наведываться на работу, в перерывах между зачетами.
– Расписание занятий и зачетов было плотным, я не успевала, – оправдываюсь для порядка. Но поскольку Варвара была «в ударе» она никого не слышала, кроме себя. И, безусловно, продолжила свой монолог:
– Ничего не хочу слышать, о ваших расписаниях. У нас выставка именитых членов Союза художников. А вы знаете, какие они капризные. То «не хочу на той стенке висеть», то «я рядом с тем Членом висеть не буду», то «почему меня в угол засунули». А главное – почему я должна за вас экспозицию делать? Да еще и выслушивать их прихоти?
– Но они же – Члены Союза, – неосторожно заметила я и Варвара взвилась на высокие ноты:
– Не учите меня! Я знаю кто они! А вас терплю только потому, что вы умеете с ними разговаривать. Так сказать «наследство с детства». Вот и устраивайте здесь все.
– А когда открытие? – ляпнула я не подумав, и уже прикидывая, куда и кого разместить, и как организовать общую концепцию выставки.
– Как!!! Вы не знаете когда открытие??? Ну, дорогая!!!? Вы переходите все границы! Ничего себе, работнички! – разразилась Варвара Николаевна, свято веря в благородное величие своей ярости. И направилась в кабинет, измерив презрительным взглядом, это «безобразие», то есть меня.
– Санька, Привет! – поздоровалась я со своим коллегой, входя в маленькую комнатку, которая гордо называлась «Кабинетом искусствоведов».
– О! Ты уже пришла! Классно! А я здесь уродуюсь с этими «дедами».
– Чего ты с ними мордуешся? Просто закрой зал на смену экспозиции и никого не пускай.
– Да? Я закрыл. Но ты же знаешь Варвару. Она патологически боится этих Членов Союза, извини за слово. Потому что, они постоянно бегают в мэрию и жалуются, что их не уважают. Тогда ей несладко приходится, достается от начальства. Вот так и бегаем по кругу: я с картинами по залу, Члены Союза за мной и в мэрию, а Варвара за «дедами» и от мэрии.
– Классно, – радостно согласилась я, заваривая кофе и наслаждаясь его ароматом.
– Что тут классного? – сорвался мой младший коллега.
– Я, как последний дурак, бегаю, она отдохнула, и еще и заявляет, что «классно»!?
– Успокойся Санька. Кофе у тебя классный, вот я и замечталась, – А когда открытие выставки? – Это была моя маленькая хитрость, чтобы усыпить его желание побурчать, а еще больше панику перед Варварой и чрезмерную обеспокоенность работой.
– В том-то и дело, что через три дня, а «еще и конь не валялся»!
– Ага, «конь не валялся, овес не сеялся», – радостно поддержала я, допивая кофе, – Пойдем в зал, посмотрим на – бессмертные произведения наших великих», придумаем что-нибудь.
– Пойдём, пойдем. Только они не вызывает у меня такого восторга, как у тебя, – пробурчал Санька.
– Это почему? Что полный «отстой» принесли?
– Да нет. Просто когда я начинаю работать над экспозицией, начинается триллер ужасов.
– Почему это ужасов?
– А потому что, ты только вслушивайся в эти слова: «не хочу на той стенке висеть», «я рядом с тем придурком висеть не буду», «почему меня в угол запихнули наискось», «повесьте Марченко на ту колонну»! Это же крики из сумасшедшего дома, или с блокбастера, а известный авангардист вообще заявил, что хочет, чтобы его картина висела на потолке, – уже весело иронизировал мой коллега, зная, что работа будет сделана.
