- Где?
- Ты на него зонтик вешаешь.
- А, точно. Поможешь донести?
- Конечно. Подхватывай со своей стороны.
Тревор
Очнулся, будто бы вынырнул из тумана, окутавшего переправу. Голоса раздаются где-то в отдалении, не то рядом с тем местом, где я очутился, не то на грани вернувшегося сознания. Говорит девушка или женщина, должно быть, кто-нибудь из прислуги. В наших госпиталях не бывает врачей из числа женщин, уж слишком они слабы духом для этой роли. Силюсь вспомнить последнее, что я видел, выудить из памяти обрывки картинок. Неужели парнишки отбились сами и меня смогли вытащить из боя. Вторые по старшинству отпрыски великих родов, совсем еще молодые юнцы, исполненные отваги и чести. Сколько же их самих осталось в живых?
Плотный туман, жадно окутавший древний мост сизой вуалью. Мы идем строем, я чуть впереди, остальные чеканят легкие шаги следом. Попытка смелой разведки, а если повезет, то и атаки на соседнее княжество Гордон, оплот греха, по мнению наших церковников. Огненный заряд, летящий прямо в отряд. Я успеваю отбить его в пропасть мечом, но следом идет вторая атака, мы как на ладони. Из тумана нам навстречу выступает сам молодой князь во главе небольшого отряда опытных и сильных бойцов. Мои мальчишки на их фоне меркнут как малые дети перед пастью опасного зверя. Меркнут, но стоят, объятые жаждой победы и славы, которую способен принести только жаркий бой на мечах. Княжич поднимает вверх унизанную перстнями руку, отдавая приказ наступления. Я обнажаю свой меч, закрываю отряд спиной, сквозь зубы отдавая отряду приказ отступления. Воины медлят, жажда боя туманит юные головы, не дает взять верх жажде жизни. Сделать шаг назад в безопасность означает попрать ногами собственную гордость и честь. Ни один не хочет стать первым на этот путь, выполнить мой приказ, приказ командира.
Наступаю, давая ребятам возможность и время вернуться домой. Первый и последний в этом бою замах дает почуять лезвию меча запах крови. Мне удалось зацепить бойца в авангарде. В ту же секунду под ногами взорвался снаряд, меня ослепило, кажется, я еще крепко приложился затылком. Как же эти юнцы вытащили меня с поля боя, ведь княжич и его псы не могли отступить? Не могли они выпустить из своих когтей живыми ни одного из нас.
С трудом раскрываю тяжелые веки. Светлый потолок, такие же стены, удобная койка. Лазарет, но где? В столичном нет и не было никогда столь просторных палат, я его не раз навещал за время длительной службы. Поворачиваю голову на звук женской речи. Девушка стоит, поправляя выбившуюся из-под косынки прядку рукой, перед ней мужчина в военной форме княжества Гордон, тот самый, которого я успел задеть мечом. Повязка напитана алым, ее и меняет девица. Он тут, точно, не пленный, скорее свой. Ужас пронзает тело насквозь острыми копьями, деревенеют даже кончики пальцев. Меня взяли в плен, растерзают, убьют и скормят стервятникам тело. Словно во сне я наблюдаю за воином, должно быть так, попавшая в ловушку мышь, наблюдает за человеком.
Мой недавний противник меж тем достает из лежащей рядом одежды небольшую шкатулку и подает девушке, та ее принимает, будто лаская, проводит нежными пальцами по верху, откидывает крышку и ахает, зажимая рот. Военный спешит встать на колено, звучит негромкая речь, что именно он говорит, я не пойму отсюда, хоть языки наши и схожи между собой. Девушка поднимает голову и произносит четко и ясно:
