– И как на эти копейки существовать? – произнесла Надежда, действительно не представляя, как на них можно прожить.
– Вот и я про то же, – многозначительно произнесла Ольга. – Мы с тобой одни деньги имеем, а там, куда сейчас Ленка попала – совсем другой уровень жизни. Так что тебе я не судья. Но всё-таки на правах старшей скажу – некрасиво вышло. С точки зрения семейной гордости, из-за этой побрякушки именно наша сестра горбатится сейчас на чужих людей и скачет вокруг какого-то инвалида.
– Это в тебе сейчас вроде как совесть заговорила?– Надюша с интересом посмотрела на сестрицу и тут её осенило,– Оль! Ты со своим, что ли, разругалась?
– С чего ты взяла?– фыркнула Ольга, но Наденьку было не провести. Она сразу раскусила родную кровь.
– А у тебя на лице написано, что все мужики сволочи. Вот и твой в эту компанию попал. Не иначе жениться раздумал?– язвить Надя любила и умела. И сделать больно любому для неё– раз плюнуть. Но Ольга на её яд не обижалась, приобретя стойкий иммунитет с годами. Да и если выбрать между сёстрами, то старшую Наденька любила больше всех. Даже больше родного отца, который, по её мнению, ничего не делал, чтобы это изменить.
– Ты хочешь с этим поспорить?– Ольга даже не нахмурилась, вполне адекватно реагируя на Надины выпады. В конце концов, они слишком похожи, чтобы одна не понимала мотивы другой.
– Даже и не подумаю! – рассмеялась Надежда и бросила беглый взгляд на злополучное украшение, которое в этот момент поблескивало на столике. Солнечные лучи от радости плясали на камнях, заставляя те переливаться и радовать глаз. – И всё-таки, Оль, ты как хочешь, а я ни Ленке, ни отцу не буду ничего говорить! И даже не знаю, как это объяснить. Жалко, что ли? Вот ты представь, сейчас отдалим, Елена вернётся домой. И что дальше? Эти «буржуины» останутся и при украшении, и при своих интересах, а у нас, что в итоге? Ленка, считай, свою смену если не полностью, то наполовину отработала. А здесь.., – Надя потянулась, накрыла рукой кулончик и улыбнулась, – хоть продать его, что ли? В качестве компенсации за «моральный ущерб». Испугали же тогда гады!
– Только попробуй! Или не знаешь: «С сильным – не борись!»? Ты что, не помнишь, как хозяева безделушки уже через несколько часов вычислили, где и у кого она находится. Так что, моя дорогая, после того как её продашь уже на следующий день тебя под белые ручки посадят. Петь будешь «Владимирский централ, ветер северный…», а я тебе передачи приносить буду, с Ленкой по очереди! – осадила Ольга предприимчивую сестрицу.
– Вот неромантичная ты, Оля.
– Зато в тебе романтику хоть лопатой отгребай, – язвительно усмехнулась старшая сестра и, привстав, плавно подошла к украшению Никоновых, с интересом взяла его в руки. А затем направилась к зеркалу и тоже приложила к своей шее.– Изумительно смотрится. Только продать мы его не сможем. Так что надо что-то делать. В горшке с цветком тоже хранить не выход.
– Тогда я его спрячу, где лежало!– предложила Надежда, понимая, что жалко с вещицей расстаться. Продать – не продашь, тут Оля права, но и выходить перед белым светом в этой красоте тоже не получиться. Мало ли кто из никоновских знакомых увидит.
– Спрячь,– кивнула Ольга, отдавая украшение сестре,– словно только что нашлось.
– Эх! Жалко его надеть-то нельзя, только дома в нём щеголять. А у меня сегодня свидание...
– Колись! Ну, кто этот счастливец?– заинтересованность Оли была действительно неподдельной. Сестры всегда делились секретами между собой.
