– Одевайся, – Шульц поставил передо мной черный крафтовый пакет и отошел назад. Мужчина выглядел таким же серьезным, как и обычно.
Обрадовавшись освобождению, я остервенело вытянула из пакета новую одежду – черное короткое платье. И только когда встала на ноги, поняла, в чем дело. Платье было мне знакомо.
– Это платье… гхм… Авроры? – сквозь боль в голосе прошептала я, разглядывая знакомые воланы и узоры.
– Именно, – без капли колебаний поставил перед фактом Шульц. Я напрягла обоняние и почувствовала чужие, безумно сладкие духи. И в тот самый момент самоконтроль рухнул, пошел по швам. – Либо ты надеваешь его, либо я ухожу.
Шульц был тем человеком, которому могли бы привезти все, что угодно и куда угодно. Даже предложи он мне свой пиджак – схватила бы, не раздумывая. Но он хотел именно этого – унижений и мести. Не давать мне и капли надежды, что им можно хоть как-то управлять.
Пока я растерянно сжимала руками чужое платье, Шульц сквозь зубы отчеканил:
– Один… Два… Три…
Тяжело вздохнув, я молча натянула сверху наряд и ощутила, как на голову мне вылилось ведро помоев. Чужой запах был на мне, чужой пот и чужая судьба… Ткань будто жгла кожу, оставляя на ней покраснения, моля сорвать и выбросить прочь. Сжав зубы до боли в челюсти, я отстраненно спросила:
– Могу я уже поехать домой? Заданий для меня тут больше нет.
Шульц согласно кивнул, будто уже был готов к подобному, но не успела я сбежать, чтобы, наконец, содрать с себя чертовы обноски, как мужчина схватил меня за кисть:
– Стэфан нас отвезет.
– Но… – каждая минута рядом с мужчиной казалась адской мукой. Растерянный взгляд метался из стороны в сторону. – Не стоит, я просто…
– Стэфан. Нас. Отвезет, – отчеканил тот каждое слово, давая понять, что это не просьба или предложение. Это приказ.
Когда мы спустились вниз, следовало пройти через общий зал с гостями, чтобы спуститься к парковке. Несколько женщин любопытно перешёптывались, даже не заботясь о том, что слова прямиком достигнут слуха адресата.
– Бедная Аврора…
– Подстилка…
– Наверняка, залетела…
– Чего не сделаешь ради карьеры…
Конрад бросил цепкий взгляд на мою ладонь, и я инстинктивно прижала обе руки к животу. Тогда он поджал губу и положил руку на мою талию, отчего по телу прошел жар. Но это не было чем-то хоть отдаленно напоминающим страсть и желание, наоборот. От стыда даже уши запылали.
– Они все решат, что я ваша любовница, – прошептала я в полголоса, когда Шульц неожиданно для меня, швейцара и всех вокруг пропустил меня выйти первой. От количества прикованных ко мне злобных, недовольных взглядов хотелось кричать.
Мужчина промолчал, совершенно не реагируя на мою растерянность, на шепоты за его спиной. Он был, словно непроницаемая скала перед сотнями чужих ушей и злых языков, а его рука так по-свойски украшала талию чужого платья, что в какой-то момент, уже около машины, я вдруг ощутила себя… Авророй.
Потянулась к дверце машины, но тут же отпрянула, когда наши пальцы встретились.
«Нет, это уже выходит за всякие рамки! – панически прокричал внутренний голос, включая тревогу на полную мощность. – Он открыл мне дверь, черт бы его побрал!»
Стэфан внутри молчал, как того требовал протокол. Пока Шульц обходил авто, наши с водителем взгляды встретились, и стало ясно: он тоже в недоумении.
– Вы… в порядке, Браун? – едва слышно, одними губами прошептал Стэфан, но тут же замолк и отвернулся, когда Шульц сел рядом со мной.
