- Стоять, - скомандовал Макс, и я снова заскулила, продолжая сидеть на месте. Его глаза сузились:
- Щенок. Стоять!
Часто дыша от волнения, я поднялась на четвереньки, слегка дрожа, но мой низ живота предательски увлажнился — и, конечно, Макс мог видеть мое возбуждение по твердым соскам и по коже, покрытой мурашками. На меня нахлынули такие противоречивые чувства, что на секунду захотелось закричать: с одной стороны, все тело замирало от предвкушения, с другой — даже зубы чесались вцепиться в его руку. Как он смел такое со мной творить, да еще так, что я умирала при этом от желания? И самое ужасное, что он понимает, как я этого хочу — за это его хотелось покусать особенно больно.
Открутив колпачок от тюбика со смазкой, Макс щедро выдавил ее на свои пальцы и обошел меня сзади. Прикосновение теплых пальцев к одной из ягодиц заставило меня сжаться, но Макс тут же легонько шлепнул:
- Спокойно, щенок. Стоять.
Одна его нога замерла почти у моего лица, и тут он внезапно ухватил рукой ошейник и потянул мою шею вниз, к полу, заставляя прогнуться. Второй ногой он развел мои колени чуть шире, и почти сразу я ощутила нечто скользкое и теплое, проникающее между ягодиц — его пальцы, вымазанные смазкой. Дернувшись всем телом от скользящего безжалостного проникновения, я попыталась увернуться, но Макс держал крепко, и дополнительно ограничивал мою подвижность ногами.
- Тихо. Стоять, щенок, - еще жестче приказал он, частыми движениями вперед-назад проталкивая в меня сразу два пальца.
Невольно начав постанывать, я сжималась все сильнее, ощущая и дискомфорт, и легкую боль, и страх — но, к счастью, болевые ощущения не усиливались, а постепенно проходили.
- Хороший щенок. Стоять, - еще раз сказал Макс, убирая обе руки. Он отошел на шаг, чтобы взять пробку — и тут же вернулся. За это время я успела выпрямиться и снова сесть, отчаянно мотая головой. Почему-то второй раз это было не менее страшно, чем в субботу - я хорошо помнила, как больно и неприятно было первые мгновения с этой штукой в попе.
- Плохой щенок, - слегка понизив голос, сказал он и снова взялся за ошейник. Все, что я могла противопоставить ему — тихое поскуливание. Макс хмыкнул, снова поднимая меня на четвереньки и совершенно неуважительно нагибая — а затем быстро ввел пробку. Из моего рта сам собой вырвался громкий протестующий вопль, но Макс, вместо того, чтобы меня успокоить, тихо рассмеялся, прикрепляя хвост — и только тогда отпустил ошейник, за который жестко удерживал на месте все это время.
- Гулять, - ровным голосом приказал он.
Я не сразу смогла сдвинуться с места. Большего унижения мне, наверное, не доводилось испытывать никогда в жизни, включая тот момент, когда Макс водил кусочком льда по моим торчащим от возбуждения соскам у всех на виду. Оказалось, роль животного открывает какие-то новые грани моего чувства стыда. А хвост, который стал раскачиваться и мягко касаться внутренней стороны бедер и ягодиц, как только я сдвинулась с места, делал это почти непереносимым.
Обогнув кровать, шагая так медленно, словно шла по битому стеклу, я смерила его через плечо яростным взглядом.
- Глаза, - рявкнул Макс, тут же заставляя вздрогнуть и отвести взгляд. Но он, по всей видимости, не счел послушание достаточным на этот раз.
- Щенок, ко мне, - быстро скомандовал он и похлопал себя по ноге. Этот звук в мгновение ока довел меня до бешенства. Захотелось подойти к нему и все-таки вцепиться зубами. Но здравый смысл еще не полностью покинул голову, поэтому, приблизившись, я просто молча села рядом.
