Подчини меня нежно new version - страница 69

Кэти мгновенно покраснела и послушно приблизилась, опуская взгляд. Макс мягко провел костяшками пальцев по ее щеке:

- Как насчет публичной сцены, солнышко?

- Да, мастер, - шепотом выдохнула она, ни жива, ни мертва от радости. И робко подняла счастливый взгляд.

- Глаза, малыш, - мягко напомнил Макс, и пушистые ресницы тут же опустились:

- Простите, мастер.

- Прощена, - негромко сказал он и, крепко взяв девушку за руку, повел за собой через зал.

***

В самом начале отношений с мужчиной я часто ощущала, будто делала выбор, и этот процесс длился во времени, как будто я усилием воли могла и отодвигала момент принятия решения на потом. Решения о том, влюблена я или нет. Я могла проверять свои чувства, если ощущала опасность. Вот сейчас еще нет… и сейчас еще думаю… могу влюбиться, уже чувствую это, но могу и переключиться на кого-то другого.

А потом словно эту пружину срывает, и в какой-то момент кто-то внутри говорил: «Ой. Вот и все. Вот я и попалась». И после этого «ой» оставалось только держаться и молиться, чтобы все пошло, как надо. Чтобы и он тоже ответил взаимностью, и чтобы ответил прежде, чем почуял бы что-то неладное с моей стороны.

Интересно, могут ли два человека синхронизировать этот момент принятия решения как-то так, чтобы никому не было больно? Научатся ли этому люди в будущем? Нет — значит, синхронно нет. Да — значит, взаимно. Да? Да. Ну все, окей, нажимай на свою кнопку внутри, влюбляйся в меня, прямо сейчас. Я тоже начинаю. Ты уже чувствуешь? А сейчас? Я — да. И ты уже да? Ой, как же хорошо, и всего-то дел — на кнопочку себе нажать. И ты меня любишь, я тебя. Очень. Но, главное, сначала договориться.

Примерно такой сумбурный мысленный ряд крутился в моем сознании, когда я смотрела на Макса, играющего с другой девушкой меньше чем через час после нашей сцены и нашего страстного секса наверху. Случайный, в общем-то, мысленный ряд - я готова была размышлять о чем угодно, лишь бы не чувствовать это. Внутри что-то резалось, шинковалось, крошилось и разрывалось в клочья. Я следила за движениями его рук — таких же нежных, опытных, внимательных, как когда он играл со мной. Я смотрела на его лицо — такое же сосредоточенное и в то же время расслабленное, спокойное.

Он наслаждался этим так же, как со мной. Его руки собственническим жестом накрыли ее полные груди — кажется, на размер-два больше моих. Пальцы сжали соски, и девушка вскрикнула, но ее глаза и наполовину отсутствующее выражение лица говорили, что эта боль была сладкой. Потом он шлепал ее стеком — как-то нежно, словно между ними было что-то особенное.

В какой-то момент Ник, откуда-то материализовавшийся рядом, положил руку на мое плечо и тихо сказал: «Лиза, давай я отвезу тебя домой». И только тогда я поняла, что по лицу катятся слезы, и на меня уже оглядываются.

Несколькими минутами раньше я спускалась по лестнице, абсолютно беззаботная. Я взяла в шкафу одну из его рубашек и чувствовала себя неотразимой в ней. Я была уверена, что Макс ждал меня в баре — ни секунды не сомневалась в этом, дура. Просто шла к нему и предвкушала те пять ударов, которые он мне обещал — было любопытно, как он сделает это теперь. Я даже размышляла, не подразнить ли его чуть-чуть, чтобы слегка спровоцировать, привлечь чуть больше внимания и, если получится, улучшить его настроение новым витком игры.

По правде, я довольно долго не могла поверить, увидев его, играющим с другой нижней посреди зала — думала, глаза подвели, это просто кто-то, одетый как Макс, с похожим телосложением. А потом замерла как вкопанная, открыла рот, закрыла, снова открыла. Наверное, у меня было дурацкое выражение лица. Но сразу после этого, словно отключившись от собственных эмоций, просто смотрела и думала, как глупо, что один человек всегда влюбляется раньше. И какие мы глупые, что позволяем себе влюбляться без взаимности. Зачем мы это делаем? Мы ведь не садимся в самолет с одним крылом, мы не едем на автомобиле с неисправными тормозами, мы не выходим из дома в одном ботинке.