Его ладонь скользит еще ниже, задевая веревочку от лифа купальника.
— Можно развязать, чтобы не мешалось? – его голос с хрипотцой звучит над ухом, я даже открываю глаза и начинаю чаще дышать. Почему-то этот момент мне кажется настолько интимный, что не знаю, как себя вести.
— Если мешает, то развяжи, – какая-то сила побуждает ответить ему так.
Чувствую, как его пальцы прикасаются к коже, отчего моментально высыпают мурашки. И это так позорно, выдавая себя с головой.
Завязки перестают держать лиф, и он предательски смещается, я резко придерживаю чашечки на груди, чтобы позорно не предстать перед ним обнаженной.
Демид похоже меняет темп, теперь он растирает крем еще медленнее, замедляясь, когда пальцы приближаются к груди. Мне бы прекратить это действие, но я не решаюсь, потому что самой нравится. От его рук откровенно балдею.
Черт! Еще этого не хватало.
Он спускается ниже к пояснице и я не выдерживаю, разворачиваюсь к нему, чтобы забрать крем:
— Спасибо, Демид, дальше я сама. – будто обжигаюсь, когда смотрю в его зеленые глаза, в которых плещется огонь и ночь в одном коктейле.
Взгляд Демида опускается ниже, замечая как расширяются его зрачки и дергается кадык. Я прослеживаю за ним и тоже опускаю на себя. Совершенно забыв о лифе, одна чашечка уже не прикрывает округлость, сместившись в сторону. Демид впивается в неприкрытую оголенную часть груди, где отчётливо видно розовый сосок.
Я в момент прикрываю себя рукой, отвернувшись от него.
— Демид! – с укором произношу.
— Простите, – виновато отвечает. — Хотел помочь.
Он встает. Оглядываюсь на него и чуть не падаю с шезлонга, когда на уровне моих глаз оказывается его пах с внушительной выпуклостью. Мои глаза расширяются до неприличного размера, резко отворачиваюсь от него. Щеки горят, становится трудно дышать от увиденного.
«Боже, какой стыд!», мысленно ругаю себя, что позволила до такого дойти.
— Простите еще раз, это все физиология. Вы девушка привлекательная и это нормально, что я реагирую на вас так.
Это ещё больше поддаёт масла в огонь. Я уже не знаю куда себя деть от этого позора и стыда.
— Вы мне очень нравитесь, – говорит хриплым голосом, понизив голос.
Меня бросает в такой жар, что пребываю в ступоре, не соображая, что ему ответить.
— Демид, не стоит. Это не лучшее время и момент, – смотрю на Дёму, который продолжает играть.
— Хорошо. Но, хочу дать вам знать, что постоянно буду рядом и за вас. Всегда буду надежной опорой. И ни к чему вас не принуждаю. Хочу сказать: на меня можно положиться, во всем поддержу.
— Спасибо. Это дорого для меня, твоя… верность.
— Я пойду. Надо ребят отпустить.
— Хорошо, – отвечаю не поворачиваясь к нему.
После этого инцидента, между нами встала неловкость. Я боюсь лишний раз его просить о помощи, зная истинные чувства ко мне, в которых честно признался.
С одной стороны, это давало уверенности в себе, что я нравлюсь мужчинам и не стоит ставить на себе крест после предательства Дмитрия. Но с другой, ощущение какой-то обязанности и вины перед Демидом, что я не могу ответить ему взаимностью.
Рассматривая его как мужчину, он очень харизматичный и симпатичный мужчина. В такого влюбиться легко.
Но, не после Демона, который затмевал всех, кто мне попадался.
Каждый раз вспоминая Дмитрия, моя память выбрасывает в то время, когда я безответно любила его. Тогда считала, что моя любовь хватает на нас двоих и этого было достаточно в наших отношениях. Как же я была глупа. Теперь, мое желание сделать ему больнее и вывести из зоны комфорта, разрастается в навязчивую идею.
