Словно читая его мысли, Оливия спросила:
– Этот Халиль… Он может причинить вред королеве Елене?
Тревога в глазах Оливии отражала чувства, от которых у Азиза все скручивало в животе.
– Не думаю. Это бессмысленно. К тому же она королева. Похищение – уже плохо, но причинение вреда подведет Халиля под международный трибунал.
– Разве Халиль сам этого не понимает? – нахмурилась Оливия.
– Кадар не входит в международные союзы, – невесело улыбнулся Азиз. – Пока, по крайней мере. Мой отец правил железной рукой. Люди любили его за то, что он был сильным лидером и поддерживал стабильность в стране. Но он все делал по-своему и не позволял никому вмешиваться в то, что происходит в наших границах.
– Но правительство Талии должно выдвинуть протест!
– Если узнают, что случилось.
– От них ты тоже это скрываешь?
– Я вынужден скрывать это от всех. Но я найду Елену. – Он положил салфетку на колени Оливии, чтобы найти повод прикоснуться к ней. Ее тело отозвалось дрожью. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Приятном.
Оливия поиграла с ножкой хрустального бокала, гладя ее длинными тонкими пальцами. Ее губы изогнула улыбка.
– Боюсь, ничего в голову не приходит.
– Неужели мы вдвоем ничего не придумаем? – усмехнулся Азиз в ответ. Его голос звучал ниже, чуть хрипло. Он не собирался флиртовать, но это получалось само собой. И, судя по тому, как Оливия пробежала язычком по губам, она это заметила.
– Уверена, ты все время думаешь о чем-то «приятном», – сказала она. – Хотя я раньше не слышала этот эвфемизм.
– Очень невинный.
– Не флиртуй со мной, Азиз. Я понимаю, что это привычка, но раньше ты держал себя в руках.
– Привычка? – со смешком переспросил он.
Оливия посмотрела на него в упор:
– Ты плейбой. С этим ничего не поделаешь.
– Звучит как хроническая болезнь, – сухо усмехнулся Азиз.
– Надеюсь, ты все-таки умеешь держать себя в руках, потому что меня ты в свою коллекцию не добавишь.
Азиз догадался, что их флирт задел Оливию, и откинулся на спинку стула.
– Привычка или нет, но мне нравится твоя улыбка, твой смех. Раньше я слышал его всего раз, и то случайно. Ты была в кухне и не знала, что я вошел в дом. И смеялась. – Азиз сделал паузу, видя, как Оливия бледнеет, как шире раскрываются глаза. – У тебя замечательный смех. Богатый, глубокий… сексуальный. Интересно, что тебя рассмешило.
– Я… я не помню.
– При мне ты так не смеешься.
– Может, ты не смешной, – парировала она, снова защищаясь, и Азиз с улыбкой кивнул.
– Это вызов, Оливия.
– Тебе не победить. Зачем тебе слушать мой смех? Я экономка, я на тебя работаю. Ты меня даже не знаешь.
– Значит, могу узнать? – Он осознал, что ему действительно интересно, почему такая женщина – красивая, умелая, умная, обаятельная – скрывается от мира, работая экономкой в пустом доме.
– Нечего узнавать. Я живу тихо. Не то что ты.
– Это как, Оливия?
– Ты сам знаешь. Вечеринки до рассвета, новая женщина каждую ночь.
– Ты не одобряешь.
– Не мне судить. Но я сама не хотела бы так жить.
– Я уже понял, что мы полные противоположности. Но наверняка можно сойтись посередине.
– Где, например? – Она сверкнула глазами.
В постели. Азиз внезапно отчетливо представил Оливию на смятых шелковых простынях, роскошные волосы рассыпаны по подушке, губы розовые и припухшие от его поцелуев. В нем мгновенно пробудилось желание, хотя он и знал, насколько это неуместно.
– Вопрос требует обсуждения, – легко ответил он.
