Подкати ко мне нежно - страница 30

Блейк склонил голову набок.

– Но я же ничего не сказал.

– Может, и не сказал, но твои бедра попадают в поле моего зрения, и это отвлекает. Так что, если ты выйдешь из моей зоны комфорта, я буду тебе чрезмерно благодарна.

– Мои бедра?

Блейк рассмеялся громко и искренне. Это ничуть не помогло испытывать к нему меньше влечения. Я подумывала о том, чтобы после этого неловкого признания утопиться в бассейне.

– Да, – я выставила руку, делая вид, будто прикрываю нижнюю часть его тела. – В Америке мужчины предпочитают носить купальные трусы, которые куда более скромные. Они не выставляют столько всего напоказ.

– Если мне память не изменяет, ты сама американка, и твой купальник ну уж никак скромным не назвать. – На его дурацком привлекательном лице расплылась сальная улыбочка. – Некоторые даже могут назвать его отвлекающим.

Я мгновенно прикрылась сложенным полотенцем, которое использовала вместо подушки. Я почувствовала себя полностью обнаженной, хотя мое бикини было очень даже приличным. Ну, может, не для монашки, но низ прикрывал задницу, а верх не выпустил бы сиськи на волю при внезапном порыве ветра.

– Я не виновата, что ты настолько привык окружать себя фальшивыми сиськами, что тебя отвлекают настоящие.

Может, Блейк и был хорош в словесных перепалках, но я была лучше. Я обожала этот вид спорта и всегда стремилась в нем к золоту.

– Я видела девушек, с которыми ты тусуешься, Блейк, – продолжила я с победоносной улыбочкой на губах. – В них так много пластика, что они, сами того не зная, спасают океанских черепах.

У меня не было никаких претензий к женщинам, которые тратили силы и средства, чтобы выглядеть лучше. Но я никак не могла удержаться, чтобы не подколоть Блейка касательно его пристрастий.

Он что-то пробормотал себе под нос, покачав головой. Я удобно устроилась на шезлонге и вернулась к книге. Блейк не сдвинулся с места, но вставил в уши наушники и закрыл глаза.

Он так мило порой пытался спрятать улыбку.

Мне нравилось быть одному. Никаких неучтенных факторов, ничего, что сбивало бы меня с толку. Я мог положиться на себя, и жизнь была предсказуема. Решение Эллы поехать со мной в Монако стало шоком для моей системы. И моего дома. Ее вещи были разбросаны повсюду – сумочка на кухонной стойке, беспризорный свитер на кресле, книга, оставленная открытой в патио. Не говоря уж о волосах по всему дому. Я словно линяющую собаку завел!

Я позволил Элле интервьюировать меня по утрам в течение целой недели, и, хотя мне не хотелось это признавать, Джордж не ошибался, когда говорил, что никого лучше нее на эту работу не подобрать. Ее стиль ведения беседы полностью меня устраивал. Она была прямолинейной, но не без уважения. Она знала, когда стоит надавить, а когда – оставить в покое. Благодаря ей интервью ощущалось как беседа, а не как допрос.

Мне не нравилось, как Элла закатывала глаза или велела мне «попробовать еще», когда я давал короткий или невнятный ответ. И мне определенно не нравилось, как она кусала губу в задумчивости. Когда Элла так делала, мне хотелось прижать ее к стене и целовать до тех пор, пока она не утратит способность связно соображать. От подобных мыслей в трусах становилось тесно, так что всю прошедшую неделю у моей правой руки было немало практики. Особенно после того, как я увидел ее в бикини у бассейна. Вашу мать. Понятия не имею, как я тогда стояком плавки не порвал.