**
Катя в домике хлопотала возле газовой плитки. – Совмещённый с бензиновым движком генератор, который Старх запускал исключительно по вечерам: света ради, да телевизор посмотреть, теперь не работал. Вполне хватало и дневного освещения. – Муромов и Старх сидели под тем же навесом. Количество пустых банок из-под пива, которые постепенно заполняли специально под это приспособленную картонную коробку, наглядно свидетельствовало о том, что разговор, видимо, давно перевалил экватор и близится к завершению.
… – Ну вот. Всё, что было мне поручено, я изложил – решение за тобой.
Старх прекратил мрачно тянуть пиво, отставил полупустую банку и перехватил глазами взгляд старого разведчика.
– Как думаешь, если откажусь, что будет?
Муромов не стал юлить, прятать глаза; плечами, правда, пожал.
– Да хрен бы его знал. Тут они, положим, тебя доставать не будут. Я имею в виду: мужика с ледорубом не пришлют. Затратно сие, да и дело того не стоит. А вот на родине, если там у тебя чего осталось, кислород могут и перекрыть. Ну и родне нервы попортить – это им, как чихнуть.
Вяземский кивнул – понятно, мол.
– Мужчины, стол накрыт! – крикнула с порога Катерина.
Старх всё так же молча встал и кивком головы пригласил Муромова в дом.
Хозяйка расстаралась и из ничего сделала почти что нечто.
– Вам не надоело пиво глушить? – нарочито бодрым голосом спросила Катерина. – Может за встречу чего покрепче, а? Я бы от вина не отказалась!
Старх поднялся и пошёл в кладовку.
– Ну что, успели поговорить? – шёпотом спросила Катерина.
– Я всё изложил, – пожал плечами Муромов, – только он…
Послышались шаги.
– Ясно, – кивнула Катерина. – Ты его сегодня больше не трожь.
Вошёл Старх, неся четыре бутылки: две виски и две вина.
**
Обида обидой, но женская ласка вкупе с алкоголем переборют любую хандру. Тем более Катерина все пошлые желания мужа знала наизусть. Не удивительно, что утром Старх захотел продолжения, а Катя и не возражала. Лишь потом негромко – за тонкой стенкой спал Муромов – стала выговаривать:
– Обидел ты меня, конечно, крепко. – Старх лишь вздохнул. – Но так и я тоже масла в огонь подливала. Вот только теперешнее примирение вещь, боюсь, хрупкая. А поломаем, второй раз можем и не склеить. Может тебе принять предложение Москвы, а? И сам развеешься и я охлыну, глядишь, и зарубцуется обида.
До завтрака Катя успела обменяться с Муромовым парой фраз.
– Думаю, ваша миссия увенчается успехом!
– Уже понял, – буркнул Муромов. – Полночи кроватью скрипели.
– Ну, звиняйте! – вспыхнула Катерина.
– Так разве я в укор…
**
Все оставшиеся до отъезда дни Катя держала мужа в лёгком напряжении. На людях не давала усомниться, что никакой размолвки и не было. Стоило им остаться наедине – Катя вводила в отношения нотку отчуждённости, а до тела допустила лишь в ночь перед расставанием. Супружеский долг исполнила по обязанности, без особого блеска. Утром, видя, что Старха что-то гнетёт, слегка злорадствовала, но и жалела мужа тоже. А тот пребывал в думах, иногда бросая на неё быстрый взгляд. Когда присели «на дорожку», так и вовсе ушёл в себя. А когда поднялся, сказал: – Ну, до свидания, что ли. Или всё-таки прощай?
Смотрел требовательно и тревожно. Катя его взгляд выдержала.
– Никаких или. До свидания!
Старх молча кивнул и был таков.
