- Отвечайте, когда спрашивают. Вы не в ночном клубе.
Пришлось повторно выложить все сведения о себе: не был, не привлекался и так далее.
- Ваши предположения – кто мог подбросить ребенка?
- Да откуда же мне знать? Я уже рассказывал.
- Потрудитесь пересказать еще раз.
Пришлось подробно описать предрассветную историю и дальнейшие события.
- И что совсем не знаете, кто бы мог оставить девочку под дверью?
- Абсолютно.
- Не прикрываете ли кого-нибудь из своих пассий?
- У меня нет и не было никаких, как вы говорите, пассий. Живу один. Никого не трогаю. Вы лучше скажите, что с девочкой?
- Откуда знаете, что это девочка?
- Так ведь при мне медработник Дома малютки ее осмотрела.
Я устал. Голова еще гудела. Но тут я вспомнил крохотное личико подброшенной девочки, и что-то опять дрогнуло во мне.
- А что с ребенком? – зачем спросил, сам не понимал.
- Волнуетесь? Значит все-таки знаете мать малышки?
- Да не знаю я никого. Говорю же, под утро услышал странные звуки. Выглянул – а там сверток. Поднял. Жалко стало. Сразу же позвонил в полицию. Все.
- Ладно, ладно, не горячитесь. Я должен задать эти вопросы по долгу, так сказать, службы. Не беспокойтесь, с девочкой все хорошо. Она под присмотром. Ее определили в Дом малютки.
Нам ведь надо выяснить, кто ее мать. Вот и допрашиваю Вас. А так Вы все правильно сделали.
Следователь тяжело вздохнул. Я даже пожалел его – это же, наверняка, глухарь. Поди сыщи эту тварь! Небось уже укатила из города.
Он извинился передо мной, поблагодарил за правильные действия:
- Может быть, Вы нам еще понадобитесь. Поэтому никуда не уезжайте. Подпишитесь, что ознакомлены.
Я быстро подмахнул подсунутую мне бумажку. И с облегчением распрощался с ним.
Никогда не понимал, по какой такой странной схеме слухи распространяются молниеносно.
Когда я появился в офисе, обратил внимание, что сотрудники с сочувствием посматривают на меня. Постарался сделать вид, что не замечаю их взгляды. На ходу бросил:
- Настя, кофе!
Войдя в свой кабинет, с наслаждением грохнулся в кресло. Настя вошла в кабинет с таким видом, словно несла мне не чашку бодрящего напитка, а лекарство для тяжелобольного человека.
- Что-то случилось? – спросил я ее. – Откуда трагизм в глазах?
- У меня – ничего. А вот Вы как?
- А что я?
- Ну, говорят…
- Так что же обо мне говорят в нашем муравейнике? - Я впился глазами в несчастную девушку, которая уже пожалела, что произнесла роковую фразу. Мне стало жалко ее. В принципе, моя секретарша было милой и привлекательной простушкой. Лет десять назад я бы точно не прошел мимо нее, но сейчас мое опустошенное сердце не привлекал ни один миловидный женский образ.
Да и мысли были заняты далеко не прелестницами. Кроме работы меня последние три года вообще ничего не интересовало. А трудолюбивые коллеги, посвятившие свою жизнь служению в моем коллекторском агентстве, были настолько погружены в свои личные и служебные проблемы, что им было не до меня.
Мне стало интересно, что же такое обо мне говорят.
Не секрет, что меня побаиваются.
Не секрет, что я прослыл женоненавистником.
Не секрет даже то, что за глаза меня называют Лютый.
Бедная Настя готова была провалиться сквозь землю под моим пристальным взглядом. Она работала в агентстве недавно и, наверняка, трепетала при одном только упоминании о моем никнейме.
- Понимаете… я не верю, что… - слова застревали. Было видно, что она очень взволнована и испугана.
