Подлинная любовь - страница 9

– Ладно… Грейс… В твоём личном деле не было данных о связях с армией. Так что – это было хобби или вроде того?

– Вроде того, – уклонилась от ответа Мартинес. – Откуда на борту огнестрельное оружие?

– Я как-то раз вылепил его на 3D-принтере, – краснея, сознался Стоун.

– Зачем?!

– Не нашёл в Даркнете ничего другого, а опробовать принтер было нужно… Почему я должен оправдываться перед тобой, Мартинес?

Грейс отмахнулась, давая понять, что перепалка окончена.

Стоун обернулся к остальным:

– Собирайте всё, что не хотите оставлять. Сюда мы уже вряд ли вернёмся. Полная эвакуация. На сборы двадцать минут. Встретимся здесь. Я – за оружием.

Команда стала расплываться по каютам.

– Грейс, – окликнул девушку Стоун. – Давай за мной.

Они вместе покинули «Клэрити».

– Грейс, я… – Стоун застыл у дверей своего отсека. – Последние пару дней я хотел поговорить с тобой… Всё было не до того. Правда, теперь…

– Стоун, а ты точно подходящее время выбрал? – удивилась девушка.

– А когда оно было подходящим? Всегда ведь находилось что-нибудь. И всегда найдётся. Неважно. Послушай, я…

– Эй, мы же это проходили, – вздохнула Грейс. Она поняла, к чему Стоун клонит. – Я уже ответила тебе, всё что могла, что ещё ты надеешься услышать? Ты не мой типаж. Смирись с отказом, Стоун, иногда нужно остановиться и отпустить, иначе погрязнешь в этой пучине надолго. Прими это.

– Грейс…

– Мне лестно твоё внимание, я польщена, правда, но…

– Ты не просто нравишься мне, Грейс, я без ума от тебя. Нет, не говори ничего в ответ, просто послушай. Последний раз. Знаю, как навязчивый ухажёр я тебе надоел. Я дерзок и циничен, самоуверен и самодоволен, бесцеремонен и назойлив – правда, я бы предпочёл назвать это «настойчив», но суть ведь не в терминах. Я борюсь с собой. Ты не маленькая девочка, ты и сама знаешь – каково это, убивать демонов в своей душе, одного за другим. Выдавливать из себя по капле всю дрянь, что мешает жить самому и другим. Всё так. Я замкнут, необщителен, холоден, а иногда – беспричинно груб. Но с людьми, которые мне небезразличны, я чуток, внимателен и щедр. Эмпатия и сентиментальность – мои вторые я. Вот как оно обстоит. Я бы никогда не предал тебя, никогда не оставил, не сказал бы, что у меня нет времени, даже словом никогда бы не обидел, это просто немыслимо. Всегда подхватил бы и удержал тебя. Ради тебя я совершил бы невозможное. И только ради тебя. Ты никогда не осталась бы разочарованной. Не знаю, почему я воспылал такой страстью именно к тебе, но это так. Я никогда не встречал никого и близко похожего на тебя. Прими и ты это.

Грейс не стала ничего отвечать. Стоуну оставалось лишь гадать, произвёла эта тирада на неё какой-то эффект, или она просто устала пререкаться с ним.

– Тебе решать, – вздохнул Стоун и открыл свою каюту. – Можешь, как и прежде, считать это просто романтическими бреднями и жалкой попыткой склеить тебя. Но я искренен. Клянусь.

Стоун проплыл к рабочему столу, открыл сейф.

– Вот, – он вынул отпечатанную копию М1911, – доверяю его тебе.

Грейс взвесила оружие в руке.

– Он пневматический?

– Да, а пули сделаны из той же субстанции, что и он сам.

– И ты его испытывал?

– Видишь? – Стоун вынул из ящика фото с университетского выпуска. Аккурат посередине зияло отверстие, и трещины паутиной расходились по стеклу.

Грейс кивнула и поджала губы.

– Послушай, Стоун, насчёт…

Сердце у Стоуна болезненно ёкнуло.