– Мда–а… Штурм не вышел. …А если я вас на себе перенесу…?
– Класс! Я, чур, первая.
Алёнка подошла к Никите, примерилась. Он присел, девочка вскочила на спину.
– Не свалишься?
– Нормально. Идём.
Никита осторожно завёл ногу за ограду. Уже смелее сделал несколько шагов. Остановился, прошептал:
– Получилось. Слезай.
Аленка спрыгнула. Булькнуло, как будто большая капля упала в воду. Девочка исчезла. Никита растерянно озирался.
Его тихо окликнули:
– Ни–и–к! Ники–и–та! – Алёнка стояла за оградой рядом с мальчишками.
Никита закусил губу, нахмурился.
– Ты впорядке?
– Нормально. – Алёнка сокрушенно покачала головой. – Не получилось.
– Да. Не вышло. – Пару минут он напряженно о чём–то думал, потом скосил глаза на плечо.
– Слезай. Не знаю, почему, но мне кажется, я должен идти туда один.
Друг молча спрыгнул.
– Ник, как же ты…? А если… – У Алёнки тревожно распахнулись глаза.
– У нас выхода нет. Место, которое так защищают, должно скрывать что–то важное. Если там портал, будем думать, как преодолеть барьер. Ждите. – Никита развернулся и быстро пошел к храму. На пороге обернулся, махнул рукой и скрылся внутри.
Его окутал тревожный, гулкий сумрак. В чистый воздух вплетался лёгкий запах помёта. Каждое движение отдавалось эхом. Остановился, подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Двинулся вперёд и споткнулся. Кверху взмыли полчища мелких тварей. Они метались над головой, задевая крыльями, и оглушительно, пронзительно пищали. Пришлось присесть. Под ногами увидел рисунки.
"Орнамент какой–то".
Он коснулся изогнутой потускневшей линии. Пальцы подрагивали, во рту пересохло.
"Миллионы лет назад кто–то рисовал это… Миллионы лет…". На секунду опустил веки, пытаясь представить. От разыгравшегося воображения закружилась голова. Открыл глаза, поднялся.
В конце зала что–то тускло светилось. Осторожно ступая, пошёл туда. На массивных белых мраморных постаментах стояли два саркофага, высеченных из того же белого мрамора. По ним струился бледный голубоватый свет. Между саркофагами высилась отполированная до глянца чёрная вертикальная плита в человеческий рост. Её покрывали серебряные письмена, на уровне глаз мерцало углубление в форме оттиска ладони.
Никита прикоснулся к чёрному камню, провёл рукой, пальцы бережно ощупывали вытисненные знаки неведомого языка. Сердце билось в бешеном ритме. Дух захватывало при мысли о том, какой древности он касается.
Вдруг ладонь потянуло к оттиску. Попытался отнять, не получилось. Руку тащило, словно мощным магнитом. Он зажмурился и подчинился.
Глава 6
.
Тишину взорвал металлический скрежет, заложило уши. Словно тысячелетиями ржавевшие огромные шестерни пришли в движение и тёрлись друг о друга в попытке провернуться. По плите и саркофагам заметались молнии. Земля под ногами дрожала так, что казалось, стены обрушатся.
Вдруг, пол в центре вздыбился. Две части гигантской напольной плиты начали подниматься. Раскрылись и замерли. Растревоженные грохотом летучие твари успокоились. Стало тихо. Никита слышал собственное дыхание.
Перед ним зиял огромный кратер. Никита приблизился к краю, заглянул вниз. Налившиеся свинцом ноги дрожали. В пересохшем горле ершом встал комок.
На дне лежал темно серый диск, метров двадцати в диаметре. Металл тускло поблёскивал в темноте. Вниз вели каменные ступени.
Возникло противное ощущение, словно в голову напихали вату. Мысли застревали, путались. Никита почувствовал, что полностью подчинён чьей–то чужой воле. Медленно, как во сне, стал спускаться.
