– Ты в состоянии справиться сам, – выдавливаю, резко отвернувшись. Его это, впрочем, не особо смущает: его губы и у меня на щеке развратничать умудряются. Мурашки посылают по ней, кончиком языка пробуют, дразнят. – Ты уже большой мальчик,– как ни странно, ещё умудряюсь что-то говорить.
– О да, большой, – порочно соглашается Дан, резко расположив ладони у меня на попе и притягивая к себе, вжимая в свой стояк. – Хочешь ощутить, насколько? Мокрая уже, да?
Боже мой… Я не могу это слышать и ощущать в реальности! И какого чёрта Дан вообще думает, что я тоже возбуждена? Я недостаточно сопротивляюсь?
Зато теперь, когда он неожиданно опускается передо мной на колени, тут же принимаясь расстёгивать мне ширинку, резко впиваюсь ногтями ему в плечи, брыкаюсь и едва ли не ору:
– Нет!
Реакция следует незамедлительно. Вот только от Макса:
– Я слышал это «нет»! Вызываю ментов, если ты живо не откроешь долбанную дверь!
Дан кривится, но всё ещё не действует как-либо явно. Не открывает Максу, но и выпрямляется, не раздевая меня больше. Мои руки всё ещё у Филатова на плечах, и сознаю это, только когда мы снова лицом к лицу. Ну почти, не считая разницы в росте… Прошибает его тёмным нечитаемым взглядом, не сразу даже решаюсь убрать пальцы – до сих пор ногтями впивалась.
Наверняка оставила на нём немало следов… Но ведь и он на мне тоже.
Дан загнанно дышит, резко располагая ладони по обе стороны от меня. А за дверью всё более шумно становится. Кажется, ребята всё-таки подтянулись к Максу – неудивительно, что как минимум у Миши бы возникли вопросы, почему мой брат пытается сломать дверь одной из его комнат.
– Она сопротивляется… – доносится до меня обрывками фразы злой голос Макса. – Он насилует…
Замираю. Это ведь не так! Или…
Звучит слишком ужасно, всё внутри протестует такому определению, но разве по факту не так оно и есть? Я сопротивлялась. Сопротивлялась же?
А Дан не останавливался. Он и сейчас не то чтобы прекращает, по-прежнему зажимая меня. Осторожно смотрю на него – выгибает брови, видимо, тоже слыша, о чём там говорят за дверью.
Тогда почему не открывает? Не успокаивает там всех?
Такое ощущение, что и себя никак не может. Но ведь должен уже понять, что ничего у нас не будет!
– Пусти, – говорю тихо, а сердце испуганной птицей трепещет в груди. – Слышишь же, все на взводе.
Не успеваю получить ответ: дверь всё-таки распахивается – видимо, у Миши есть какая-то система, позволяющая отпереть любую комнату, даже если та заперта изнутри. Но толком осознавать это сейчас не могу – слишком стремительно развиваются события. Дана сразу несколько человек хватают, отцепляя от меня. Натыкаюсь на переполненный ужасом взгляд Макса и только потом понимаю, в каком я виде. Растрёпанная, со следами засосов даже на щеке, с губами, по которым сразу всё видно… С порванными пуговицами на потрёпанной рубашке, с расстёгнутым и болтающимся на мне лифчиком… И ширинка, кажется, тоже расстёгнута хотя бы наполовину.
Судорожно поправляюсь, но явно уже поздно. С каким-то болезненным стоном Макс бросается на Дана. Тот ориентируется сразу… Завязывается драка. Ребята суетятся вокруг них, пытаются остановить, размять, а я…
Я просто закрываю глаза, мечтая, чтобы всё это оказалось каким-то ужасным сном. Какого чёрта я вообще танцевала?
Что теперь будет? Ситуацию замнут, или…
Наше участие тут и без того на волоске. Как остановить Макса? Несколько парней не справляются с этой задачей. Вокруг них уже все. На меня тоже бросают взгляды, но недостаточно долгие, чтобы мешать мне всё-таки открыть в глаза и окончательно привести себя в порядок. Даже с лифчиком справляюсь без того, чтобы снять рубашку: просто руки освобождаю от рукав, чуть сильнее расстегнувшись, чтобы делать это свободнее. Несколько не самых удобных секунд – и я уже полностью одета.
