Читать онлайн Святослав Иванов - Подозрительные предметы

© Святослав Иванов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Уважаемые москвичи и гости столицы! Приглашаем вас на обзорную двухчасовую экскурсию по красавице-Москве. В сопровождении опытного экскурсовода на комфортабельном автобусе вы проедете по самым красивым улицам и площадям и сделаете три остановки с выходами из автобуса: на Воробьёвых горах, где полюбуетесь панорамой Москвы с высоты птичьего полёта, увидите территорию спорткомплекса «Лужники», Новодевичий монастырь и Московский государственный университет, на Мосфильмовской улице увидите киностудию «Мосфильм», посетите аллею звёзд российского кинематографа, на Поклонной горе проедете по территории музея под открытым небом, где вы увидите уникальные экспонаты военной техники, принимавшие участие в Великой Отечественной войне, а также со всех сторон объедем Храм Христа Спасителя, Московский Кремль, увидим памятник Петру Первому, Кутузовский проспект, деловой центр Москвы «Москва-сити», Дом Правительства Российской Федерации, Садовое кольцо, Бульварное кольцо и по Новому Арбату и старой улице Знаменке вернёмся на Театральную площадь.

– говорит она и следует сказанному. Обычным шагом, не быстро и не медленно, она пересекает Манежную площадь мимо конного памятника Жукову, проходит сквозь чугунные ворота и шествует среди вырубленных тополей Александровского сада. Конные полицейские её не трогают. Переходит дорогу, там под мост, дальше по набережной к Храму Христа Спасителя, почтительно обходит его со всех сторон, поднимается на пешеходный мост. Пройдя мимо облюбованных богемой развалин шоколадной фабрики, она идёт в парк при ЦДХ, где расставлены отжившие своё памятники. Она крестится на лик Дзержинского и идёт дальше. Бросив почтительный взгляд в сторону трёхъярусной карусели у входа в Парк Культуры, она потом долго спускается по Ленинскому проспекту, где церкви, больницы, банки, кофейни, элитные жилые дома прошлых эпох – всё вперемешку. Обязательно перекреститься на светлый образ Гагарина, взмывающего под небеса. Потом долгий, монотонный путь по окружённой преимущественно деревьями улице Косыгина – на смотровую площадку перед МГУ. Люди радуются чему-то, любуются, а она только ищет в небе одного своего знакомого – она его знает, а он её нет – и иногда находит, приветствует его, пока он пролетает над городом на своих деревянных крыльях. Потом на «Мосфильм», где танки сражаются со съёмочными кранами, затем, протискиваясь через заросли гаражей, выходит к железнодорожным путям. Здесь нужно дождаться ближайшего поезда и салютовать ему. На Поклонке ещё немного военной техники и сакральная колонна. Ну и с этого момента обратно в центр. С Кутузовского после развязки налево, на набережную Тараса Шевченко, откуда хороший вид на «Москва-сити» и Дом Правительства, которые можно благословить и через реку. Зимой, когда она идёт по Новому Арбату, уже темнеет, и ветры прошивают насквозь, но надо терпеть. После подземного перехода она минует Министерство обороны, кинотеатр «Художественный», ротонду – вход в метро, – и часовню, затем по старой и неприветливой улице Знаменке выходит обратно к Кремлю. А там уже всё просто – налево мимо Пашкова дома, библиотеки, журфака, – потом в подземный переход под Моховой, – и вот она уже снова на Манежной площади. Обратно мимо памятника Жукову к Театральной. А там уже можно и домой ехать.

Весь маршрут занимает семь-восемь часов. Нормальный рабочий день. Обеденный перерыв – когда хочешь. Оформление по ТК. Разве что праздников нет и выходных.

Она – худощавая женщина неопределённого возраста в безразмерной серебристой куртке. На голове всегда капюшон, затянутый крепко накрепко, так что её костлявое лицо в круглых очках смотрится в нём довольно странно и несколько сиротливо. Куртка расширяется к низу, как палатка. На ногах тёмно-коричневые вельветовые брюки и кроссовки. В руке чёрный пакет.

Она никогда не ходит молча. Большую часть времени она говорит не очень громко, но достаточно, чтобы прохожие могли расслышать. Иногда – просто бормочет себе под нос. Изредка – кричит во весь голос.

Она рассказывает истории, дословно и по ролям произносит услышанные и подслушанные диалоги. Выкрикивает фразы из газет. Зачитывает стихи, поёт песни и сообщает горожанам, какие они мерзостные, отвратительные и недостойные того, чтобы существовать.

ХОРОВОД

Геннадий Фёдорович как раз выходил из подъезда, когда эта больная женщина проходила мимо, что-то голося. Ему было, в сущности, наплевать, кто она и что она – он просто шёл по своим делам, и, признаться, очень спешил.

Кликуша – так, что ли, это называется, говоря культурным языком? Бормочет себе что-то под нос, время от времени переходя на крик и – быстренько – обратно. Кликушествует, стало быть. Сама неопрятная, не по погоде в свою плащ-палатку укуталась – и давай ходить. Геннадий Фёдорович уже видел её несколько раз – видать, живёт неподалёку.

Когда они поравнялись, на Геннадия Фёдоровича вдруг как обрушилось:

– А ты что идёшь, думаешь, самый главный здесь, что ли, блядь? Вы все бляди. Вы все. Выродки, выкормыши вороньи, ублюдки, вы знаете что такое ублюдки мрази ёбаные. Ни одного ни одного доброго человека, все стервозы, драть вас убивать драть вас убивать. Настанет страшный суд и будет всё по справедливости. Никого не пожалеют даже не думайте гниды собачьи…

Геннадий Фёдорович сперва отшатнулся, потом ускорил шаг, потом, заметив, что кликуша пристально за ним следит, даже перешёл на лёгкую трусцу. Ну а что? Спорт – всегда хорошо, особенно по утрам. Хотя сейчас уже и не совсем утро.

Оторвавшись, сбавил скорость, хотя ведьма оставалась в поле зрения. Какая же всё-таки дрянь эта матершина! Геннадий Фёдорович недавно слышал, что книги, в которых встречается нецензурщина, будут продавать в какой-то специальной обложке – и правильно! Хотя нет, поможет их только сжигать. И по губам надавать всем, кто позорит наш великий и могучий русский язык. Это ж надо с таким неуважением относиться, в первую очередь, к самому себе?

Геннадий Фёдорович вспомнил пару слов из услышанного только что от кликуши – и самому стыдно стало, что он что-то вообще запомнил из этого лепета. Он обернулся – и взгляд его наполнился отвращением: женщина всё мерцала где-то на горизонте.

Но, слава Богу, Геннадий Фёдорович был уже около цели. Оправив борта пиджака, он восшествовал в магазин.

Уже выезжая из извилистых дворовых проездов, Шевцов резко затормозил и шёпотом выругался: совсем забыл о коньяке. Взглянул на время: ну ничего, вроде бы можно и в магазин заскочить, и не опоздать. Но действовать надо быстро.

Шевцов дал задний ход и так, пятясь, проехал назад метров пятьдесят и тормознул у гастронома. Здесь должен быть.

Он выбежал из машины и – быстрыми скачками – в магазин. Это был непричёсанный супермаркет (раньше здесь был вонючий совковый гастроном). Шевцов прошёлся по рядам и с удивлением обнаружил, что из алкоголя здесь можно купить только пиво. Уборщица кивнула ему со знанием дела:

– Алкоголь ищете?

– Ищу, да.

– Много вас таких, неприкаянных, – улыбнулась уборщица.

– Слушайте, вы мне скажите сразу, я очень спешу, – нервно заговорил Шевцов.

– Да внизу, внизу.

Алкогольный отдел оказался в подвале. У прилавка зависал стареющий тип интеллигентского вида в пыльных ботинках и заляпанном сером пиджаке. Он рассматривал бутылку водки.

– Нет, не годится, – разочарованно сказал тип. – Дайте мне вон ту, да нет, левее.

Интеллигент снова уставился в этикетку, внимательно читая состав через очки для чтения. Шевцов долго и презрительно обозревал алкоголика, будто бы забыл, что спешит на встречу.

– Мужчина, что вы хотите? Геннадий Фёдорович всегда долго выбирает.

– А, да, – отозвался Шевцов. Потом, правда, долго не мог вспомнить, какой же коньяк так любит Першиков.

Першиков заметил, что уже с трудом влезает в, как ему раньше казалось, просторное кабинетное кресло. «Надо с этим что-то сделать, проанализировать рынок, запросить график…» – блуждая в собственных мыслях и привычных формулировках, он повернулся на кресле к окну. Он сидел на тринадцатом этаже бизнес-центра, перед ним открывалась довольно далёкая перспектива города.

Картина не очень впечатляла: всё какой-то асфальт, грязно-серые дома, провода, которые связывают между собой, кажется, два любых объекта в поле зрения. На Третьем транспортном кольце снова пробка. Утром, к своему удовлетворению заметил Першиков, удалось удачно проскочить. Ну, это дело шофёра.

Не успел Першиков заскучать, как он увидел где-то далеко впереди, яркое и переливающееся пятно розового и фиолетового цветов. Совершенно невозможно было разглядеть, что это за источник света, но это определённо было что-то внушительных размеров – это было какое-то здание или комплекс зданий почти на горизонте. Рядом виднелись строительные краны – быть может, это была какая-то масштабная стройка, а красивая иллюминация выполняла функцию предупреждающего огня для самолётов.

Не уследишь совсем за этими стройками. Он попытался прикинуть, где эта штука находится – получилось, что на западе города, не то в Мневниках, не то в Филях, не то в Кунцево – ну, то есть, в районах, которые он знал меньше всего. Подумать только, Першиков столько лет в Москве!

Он вспомнил, что уже наблюдал это свечение на западе с балкона, когда вышел с коллегами покурить во время какого-то фуршета. Это были, вернее, не коллеги, а подчинённые, которые его побаивались и тогда боязливо приняли его гипотезу о том, что это там светится северное сияние. Но какое ж оно северное? Западное, получается.

Першиков взял со стола подаренный ему кем-то дубовый инкрустированный компас. Сверился. Действительно, эта штука светилась на западе, вернее, на юго-западе от него, что не удивительно, так как сам Першиков сидел на севере.

Тут зашёл этот, Шевцов. Заносил коньяк в честь Дня согласия и примирения. Со всем согласился, со всеми в мире.

Даже став большим начальником, Першиков стеснялся и даже побаивался некоторых подчинённых, но Шевцова – никогда. Им можно крутить, как Бог на душу положит, а он продолжает быть угодливым и гуттаперчевым. И ещё пытается до чего-то дослужиться. Кто бы ему в голову вдолбил, что для того, чтобы кем-то стать, надо быть твёрдым и непреклонным? Э, да ну его, неча с ним возиться. Мерзкий тип.

Першиков поскорее избавился от гостя.

Лена Кондратьева шла по коридору, а этот самый Першиков из-за угла шасть – знамо дело, жди беды. Он такой невыносимо толстый, что кажется, будто он занимает в ширину весь коридор. Она отшатнулась и взглянула на него с неподдельным отвращением – попыталась даже подделать своё лицо под доброжелательность.

Он улыбнулся в ответ и собрался, видимо, шепнуть очередную пошлость и по возможности ущипнуть Лену за что-нибудь, но она ускорилась и выудила из сумки мобильник – вроде как кто-то ей звонит. Никто, конечно, не звонил – в моменты, когда это так нужно, звонки не раздаются. Но, во всяком случае, от этого мерзавца удалось оторваться.

Молодому человеку, студенту, ехавшему в архитектурный институт к третьей или четвёртой паре и по привычке прикорнувшему в вагоне метро, как обычно, снились невозможные или даже невообразимые конструкции, возведённые на московских площадях и в дремучем русском лесу.