Мама. Как всегда, только мама меня понимает и не верит всему, что про меня говорят. Мама, моя милая мама. Только мать может так любить своего ребёнка, что поверит его каждому слову и всё простит. Мама, как Бог.
Я вру маме и вру отцу, что не бил стёкла и не знаю про это вообще ничего. Вру и вру, уже заврался в своём вранье. Я не знаю, как правильно поступить. Не знаю, что теперь сказать и что делать.
Мама мне верит, папа – нет. Дяде вообще всё равно, что я сделал – ему лишь бы только побить кого. Учите- ля меня ненавидят, и я их, как мне кажется, тоже. Но не всех! Есть учителя, которых я люблю. Люблю! Но поче- му одних я люблю, а других ненавижу? Я же подросток. Как так случилось, что я воюю со взрослыми людьми? Неужели эти взрослые такие слабые, что меряются си- лами с подростком? А тех, кого люблю я, любят и дру- гие дети. Да, одних и тех же любят практически все уче- ники.
Вот, например, Матвеич – он же может и леща дать, и слово крепкое сказать, но я никогда не посмею сделать что-то против него. И не то, что не посмею, даже и мыс- ли такой нет. Это словно сделать ему больно, а значит, и себе. Он – УЧИТЕЛЬ! Он меня учит. Он понимает меня.
Да, он меня понимает. И он меня любит. Да он нас всех любит. Он – учитель.
А вот ещё В. Ю. – мы чай у неё дома пьём. Она тоже нас любит. Она – тоже УЧИТЕЛЬ. Да, есть те, кто меня и всех нас любят. Но есть и те, кто не любят. И это есть жизнь. Поэтому надо научиться: где нужно быть жёстким и своё доказывать, зубами за своё грызть. Тогда и Матве- ич будет тебя уважать и любить. А если будешь ни то ни сё, то тебя будут все ненавидеть. Потому что за эту жизнь нужно драться.
Господи, как же всё это сложно. Как жить? Мама, ты одна меня любишь. Папа, прости, что опять подвёл тебя. Ваня взял в ладонь таблетки димедрола, которые украл у бабушки, высыпал их разом в рот и запил водой. Ваня спокойно лёг спать, чтобы это всё наконец закон- чилось.
Важные и откровенные выводы
Ваня открыл глаза и увидел перед собой пото- лок. Всё было, как и всегда: яркое солнце светило в окно, за которым на молодых деревьях сидели пти- цы и о чём-то говорили между собой. Выходной день, но жизнь продолжалась. И было так хорошо и спо- койно.
Однако память вернулась и напомнила обо всём случившемся. Ваня резко собрался и начал вести диалог сам с собой, будто разделившись на две личности:
– Какой же ты подлец! Вот так просто взял и та- блеток нажрался, подонок! Что, тяжело тебе жить? Не можешь этого снести? Не можешь?
– Да, не могу!
– Кому ты хотел сделать больно? Вернее, кому бы ты сделал больно в итоге? Учителям? Нет! Да им плевать на тебя!
– Маме…
– Да, именно маме и папе. Тем, кто тебя боль- ше всего и любит. Именно им ты и сделал бы боль- но. Подлец! Чтобы я никогда этого больше не видел. И чтобы даже мыслей таких не было! Ты меня понял? Понял?
– Да, я тебя понял. Этого больше никогда не будет, – ответил Ваня сам себе.
Понедельник наступил своим чередом. На уроке ли- тературы в класс зашла завуч, все встали. Она поздорова- лась и попросила Ваню подойти к директору.
Ваня медленно шёл по пустому лестничному проё- му, спускаясь с третьего этажа на первый. Ваня резко ощу- тил, что детство-то заканчивается, и наступает какой-то новый поворот в жизни. Но какой? Ваня пока не знал, как всё-таки правильно жить в этой новой реальности.
Парень спустился на первый этаж и завернул напра- во. В конце коридора перед входом в кабинет директора он увидел своего отца. Ваня сразу узнал его по цвету ко- стюма, телосложению и небольшой сутулости.
