– Так что ты хотела узнать?
– Моя бабушка гоняла меня от этого зеркала. Это была ты? – спросив, Ксюша затаила дыхание.
– Верно, – подтвердила ее подозрения Есения.
– А мама?
– А с матерью твоей не получилось. Слишком мало времени прошло после смерти бабушки и гибелью твоих родителей. Я не успела выяснить, на чем можно сыграть в ее случае – ты была уже большая, с отцом твоим они жили душа в душу, с работой и здоровьем тоже было все в порядке. Так что для меня их смерть тоже стала неприятным сюрпризом. Никогда я так долго не сидела в зеркале, как в этот раз.
– А почему ты сразу за меня не взялась, а искала подходы к маме? – Ксении действительно было интересно, она даже на какое-то время забыла о своем незавидном положении.
– Ну это же элементарно, – мученически вздохнула собеседница, – мне не нужно, чтобы ваш род прервался, поэтому я и ждала, пока у тебя появится дочка, и лишь после этого начала действовать.
– Действительно, элементарно, – пробормотала Ксюша себе под нос, судорожно пытаясь сообразить, что еще ей стоит спросить у своей пленительницы.
Как назло, в голову ничего не приходило. Да и Есения начала проявлять признаки нетерпения.
– Последний вопрос, – торопливо начала говорить Золотова, – есть хоть какая-то вероятность, что я смогу выбраться из этого зеркала живой?
– Нет, – похоронным колоколом прозвучал ответ демона, сопровождаемый торжествующим блеском глаз.
Ксюша покачнулась, но постаралась сдержать эмоции. Потом. Все потом. У нее будет масса времени на истерики, страдания и жалость к себе. А сейчас она должна сказать еще одно, самое важное:
– Пообещай, что моя девочка будет счастлива! Что ты будешь заботиться о ней, как о собственном ребенке! – голос невольно сорвался на крик.
– С ней все будет в порядке, – уклончиво произнесла Есения и, резко развернувшись, быстрым шагом покинула комнату.
Девушка напряженно прислушивалась, в тщетной надежде, что это еще не конец. Но наступившая абсолютная тишина, нарушаемая только шумом ветра на улице, лучше любых слов показывала, что надежде лучше просто сдохнуть. Причем, прямо сейчас.
Опустившись на пол, Ксения обняла себя руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Слез не было. Была пустота и безнадежность. Сколько она просидела так, она даже не представляла. За стеклом раз за разом день сменял ночь, а в отраженной комнате не менялось ничего – худенькая русоволосая девушка все так же сидела на полу и смотрела в стену напротив пустыми глазами.
А потом пришла стадия гнева, когда Ксения с дикими воплями билась головой о стены своей темницы, в надежде, что ей не придется мучительно ждать смерти долгие годы. Но прошло и это. И в какой-то из бесконечных дней к Ксюше потихоньку начала возвращаться способность думать. И пусть эти думы были невеселые, но девушка вновь начала чувствовать себя человеком, а не животным, которого загнали в угол.
О чем она размышляла? Сначала об их последнем разговоре с Есенией и о своем наивном требовании любить ее Оксанку, как собственного ребенка. Вот что за глупость она сморозила? Ведь настанет день, и, по планам демона, выросшая девочка тоже окажется в этом проклятом зеркале. Разве можно так поступить с тем, кого любишь?
– Я ведь тоже думала, что бабушка во мне души не чает, – грустно проговорила Ксения.
У нее появилась привычка разговаривать вслух, чтобы хоть как-то разбивать эту бесконечную тишину и отвлечься от одиночества.
