– Так что, Коля, – наконец произнесла Маша – по-английски, но прибегнув к жантильному русскому уменьшительному, – зачем вы приехали в нашу Россию?
– Давайте говорить по-русски, – предложил я. – По-моему, так будет проще.
– Ну пожалуйста, – попросила Катя. – Нам нужно практиковаться в английском.
– Хорошо, – сдался я. Я пришел в «Сказку Востока» не для того, чтобы препираться с этими девушками. И с той минуты мы говорили преимущественно на английском, переходя на русский, лишь когда того требовало общение с их соотечественниками.
– Так, – произнесла по-русски Катя. И затем по-английски: – Так. Почему Россия?
Я дал ответ, не требовавший пояснений, – я всегда отвечал на этот вопрос одинаково:
– В поисках приключений.
На самом деле это была неправда. Причина моего приезда в Россию состояла в том, что, дожив до тридцати с небольшим лет, я вступил в пору разочарований, в пору, когда энергия и честолюбие стали ослабевать во мне, а друзья родителей умирать. В пору вопроса: «И это все?» Мои женатые лондонские знакомые начали разводиться, неженатые – заводить кошек. Люди вокруг меня принимались бегать марафоны или обращались в буддистов – и то и другое позволяло им как-то пережить это трудное время. Для тебя, сколько я понимаю, средством такого рода стали семинары неких сомнительных евангелистов, о которых ты мне рассказывала и на которых побывала пару раз перед тем, как мы познакомились. Правда же состоит в том, что моя фирма попросила меня поработать в Москве – всего один год, сказали мне, ну, может быть, два. И намекнули, что это станет для меня кратчайшим путем к положению партнера. Я ответил согласием и сбежал из Лондона, сбежал от мыслей о том, что я больше не молод.
Девушки улыбались.
Я сказал:
– Моя компания попросила меня поработать в московском офисе. Для меня это было хорошей возможностью. А кроме того, – прибавил я, – мне всегда хотелось увидеть Россию. Мой дедушка бывал здесь во время войны.
Это, как ты знаешь, правда. Дедушку я знал мало, однако, когда я был маленьким, его военное прошлое то и дело упоминалось в наших семейных разговорах.
– А где служил ваш дедушка? – поинтересовалась Маша. – Он был шпионом?
– Нет, – ответил я. – Моряком. Служил в конвоях – знаете, на кораблях, которые доставляли из Англии в Россию всякого рода припасы. Они ходили в Арктику. В Архангельск. В Мурманск.
Маша, склонившись над столом, что-то прошептала Кате, – переводит, решил я.
– Правда? – сказала она. – Вы не шутите? Он действительно бывал в Мурманске?
– Да. И не один раз. Ему везло. Его корабль ни разу не подбили. Думаю, деду хотелось побывать в России и после войны. Однако в советские времена это было невозможно. Я знаю все это со слов отца – дедушка умер, когда я был маленьким.
– Нам это очень интересно, – сказала Катя. – Потому что мы как раз оттуда. Родились в Мурманске.
Подходит, чтобы принять у нас заказы, официант. Девушки просят принести им по шашлыку из осетрины. Я заказываю баранину, азербайджанские, начиненные сыром и травами, лепешки, рулетики из баклажанов с толченым грецким орехом внутри, гранатовый соус и полбутылки водки.
То, что мой дед побывал в их родном городе, показалось мне тогда многозначительным совпадением или своего рода ключом к чему-то важному. Я спросил, как оказалась там их семья. Я знал, что Мурманск был одним из закрытых военных городов, попасть в которые человек мог, лишь если у него имелась на то серьезная причина, – или если у кого-то еще имелась причина отправить его туда.
