Арина сильно дала газу. Машина послушно подалась вперед. Шумоизоляция в автомобиле тоже отличалась качеством. Рев рядом проезжающих моторов совсем не напрягал Татьяне слух. Это позволило ей немного успокоиться после шумного Арбата. Они выехали на проспект в молчании. Тихо, дальним фоном, звучало радио. Шла дурацкая передача наподобие викторины с малополезными призами, в которой люди активно участвовали.
– Молодец, не стушевалась на Арбате, – сказала Арина, глядя на дорогу.
– Спасибо, – скромно ответила Татьяна, мельком взглянув на женщину.
– У тебя неплохо получается. Что бы тебе ни говорили Света или другие, знай это. А с опытом станет только лучше.
Она повернулась к девушке и улыбнулась. Но та не успела ответить, потому что женщина сразу отвернулась на дорогу. Такие слова поддержки Татьяна точно не ожидала услышать от директора.
– Почаще танцуй на Арбате. Очень хорошо раскрепощает. Даже по Ладе можно судить.
Затем Арина замолкла, сконцентрировавшись на небольшой пробке, в которую они встряли сразу за поворотом. Женщине пришлось резко тормозить, чтобы пропустить перестраивающийся с аварийной полосы автомобиль. Она выругалась в лобовое стекло, как шестидесятилетний мужик, всю жизнь проработавший в шахте, и снова дала газу, чтобы не дать проехать следующему.
– Сексуальности тебе, конечно, надо добавить, – продолжила Арина, когда ситуация на дороге нормализовалась. – Мне нужно, чтобы ты танцевала без запинки, без задоринки к концу испытательного срока. А то сейчас создается ощущение, что ты стесняешься собственного тела, почем зря.
– Меня так воспитывали, – оправдалась Татьяна и еще больше застеснялась, отвернувшись к окну.
На улице поздние сумерки заставляли загораться рекламные вывески и наименования брендов и фирм на нижних этажах монументальных зданий. Серые бездушные глыбы как будто оживали, излучая различные цвета. Преобладали белый, желтоватый и красный, изредка оттеняемый кислотно-зеленым или фиолетово-синим. В некоторых витринах мигали звездочки-гирлянды, скрывающие припозднившихся с ужином посетителей. Дети исчезали с детских площадок. Со скамей пропадали пожилые пары. На тротуары и скверы толпами вываливала молодежь. Так день шаг за шагом уступал ночи.
– В сексуальности нет ничего постыдного, – наставнически говорила арт-директор, глядя прямо перед собой, как будто начитывала лекцию на диктофон для будущих поколений. – Без этого в индустрии развлечений никуда. Ты молода, красива и сексуальна. Надо это принимать. Хотеть, чтобы тебя хотели, нормально. Это ведь один из основных животных инстинктов. Мы стремимся завоевать внимание других людей, физически их привлекать, чтобы иметь больше возможностей передать собственные гены. Я, конечно, утрирую, но в этом суть. Это наше естественное право. Только закостенелое общество, управляемое лицемерными поборниками морали, взращивает таких, как ты. Я думаю, все из-за собственных комплексов. Нормальному, адекватно оценивающему себя, человеку нечего стесняться и незачем стеснять других.
Татьяна внимательно слушала. С ней впервые кто-то из старших говорил о сексе и сексуальности. Мать всегда избегала этой темы, как табуированной. Только предупреждала о необходимости контрацепции и о том, что заниматься сексом стоит только с надежным человеком. Что она понимала под «надежным», Татьяна так и не догадалась. Вадим в представлении матери явно таковым не был. «Наверное, надежен тот, кого она бы сама для меня выбрала, – усмехнулась в душе девушка. – Кто-нибудь наподобие Прохорова».
