Для европейских народов античные учителя были изначальным и необходимым условием их жизни. Они фактически формировали их жизненный уклад: городскую инфраструктуру, дороги, затем библиотеки, произведения искусства и, в конечном счете, определенный порядок жизни и представление о должном. И сама традиция теоретического знания также восходит к античной философии.
Для Киевской Руси принятие православной веры осуществлялось внешним образом: сначала оно было книжным, а затем уже в процессе освоения избирательно включалось в жизненный уклад людей. Весьма вероятно, что устойчивая традиция умозрительного знания связана на Руси именно с православной верой. С самого начала философствование было частью православного миросозерцания и не мыслилось как самостоятельное обособленное знание. На этом этапе было сильно византийское влияние на всю славянскую культуру и прежде всего благодаря деятельности святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Не случайно их именуют первоучителями. Они создали славянскую азбуку, перевели на славянский язык священные и богослужебные тексты, а также порядок византийского богослужения. Одновременно закрепилось особое отношение к церковно-славянскому языку, которое сохранилось и по сей день.
Русский язык был крещен еще в те времена, когда наши предки не считали себя христианами – в IX веке. На западе Европы наследники Карла Великого делили франкскую империю, на Востоке укреплялись мусульманские государства, тесня Византию, а в молодых славянских княжествах проповедовали и трудились равноапостольные Кирилл и Мефодий – подлинные основатели нашей культуры. К тому времени славянский язык не обладал системой отвлеченных понятий и терминологическим богатством, которое обычно складывается в книжной культуре. И перед ними стояла сложная задача – переложить высокое христианское богословие, Священное Писание и богослужебные тексты на славянский язык, еще не обладавший к тому времени необходимыми средствами.
Сначала была создана славянская азбука, затем переведено Евангелие, затем различные богослужебные книги. При этом отдельная работа велась по уточнению используемых выражений и терминов. Объем переводов, осуществленных святыми братьями и их непосредственными учениками, был весьма значителен: ко времени крещения Руси уже существовала целая библиотека книг на церковно-славянском языке.
Совсем немногие народы удостоились чести иметь свой собственный алфавит. «Бог сотворил и ныне в наши годы – объявив буквы для языка вашего – то, чего не было дано никому после первых времен, чтобы и вы были причислены к великим народам, которые славят Бога на своем языке… Прими же дар, ценнейший и больший всякого серебра, и злата, и драгоценных камней, и всего преходящего богатства»[8], – писал цесарь Михаил князю моравскому Ростиславу.
Кириллом и Мефодием была осуществлена «пересадка», «трансплантация» византийской церковной книжности в славянскую культуру. Книжный язык, культурный контекст, терминологию высокой мысли они создавали прямо вместе с библиотекой переводимых ими книг.
Для православных византийских книжников, в среде которых воспитывался Константин Философ, святыми были буквально каждая черта и йота текста Священного Писания и неразрывно связанных с ним текстов богослужебных книг. Отсюда понятно, с каким трепетом и страхом Божиим должны были подходить к своей миссии солунские братья и их сподвижники. Ведь их главной целью было не умалить при переводе святость оригинального божественного текста, где форма и содержание неразрывно связаны. Именно такое отношение к языку стало парадигмальным в последствии и для русских книжников.
