– И не какое здесь не болото, оно чуть в сторонке к реке.
– А тут просека. Замолкает, говорить или нет.
Я подбадриваю, протягивая найденный у кого то, кусок сахара. Боец жаловался, что почти сутки, нечего не ел.
– Выездной полигон, третей мех бригады, для стрельб, наконец сдается он.
– Ну, а где твой танк , – спрашиваю я.
–Туточки, рядышком, – сообщает, боец Бровкин.
–У капонире стоит, только он не исправен, механик говорит, заглох чего то.
Осмотр откладываю на потом, спать охота, нет мочи, даже есть не хочу.
Еду приволокли, и Бровкин наяривая кашу, продолжает свой рассказ.
Уходят в дозор, Грищенко с охотником.
Я же под навесом, прикрывшись своей кожанкой, засыпаю на каких то ящиках.
Мать-мать, проснулся я сам, уже рассвело.
Спал я на снарядных ящиках, рядышком посапывал Бровкин. Неподалеку, еще три бойца возрождали потухший костерок.
– Кто не будь, пошел сменить дозор, – спрашиваю я.
– Милицейский с Сорокиным, – отвечают мне.
Молодец Петр, сообразил. Я оглядываю пространство, вокруг под навесом штабель ящиков, штук двадцать, тут же четыре бочки. Бочки, я поднимаюсь и иду к ним босиком. Ах да, вспоминаю, как уже сонный, сбросил сапоги, давая ногам отдохнуть. Возвращаюсь назад, наматываю портянки, обуваюсь и вновь устремляюсь к бочкам.
Первая солярка, а что в других, бензин, снова бензин, две полных и одна початая.
А вот масла нет. Бужу Бровкина, спрашиваю. – Масло есть?
Тот удивленно глядит на меня, и отвечает.
–Было бы у меня масло, товарищ командир, так я бы его съел.
–П -фу ты, машинное, – объясняю я.
– Так возле танка, -отвечает он. – Мы бочку туда откатили, думали мотор запустить, масло подлить .
– Веди, – говорю я. По пути заставляю его вновь рассказать, как он докатился до такой жизни. Тут я вижу, две полевых палатки, каждая человек на десять.
– Бровкин, почему спал не в палатке?
Тот вновь, удивлено смотрит на меня. -Так я на посту, – отвечает он, вполне серьезно.
Я останавливаюсь и гляжу на него. – Тогда почему спал?
–Так я поста не покидал, а уже сутки, как старшина поставил и укатил, прошло, должен был привезти продукты, смену, мотористов, однако не приехал. Потом добавил.
–Механик еще возле танка оставался, но он вчера в обед сказал, что пойдет пройдется до села, что не будь поесть раздобудет, но так и не пришел, а тут еще самолеты
разлетались, стрельба была, грохот такой стоял, наверное учения идут большие.
– А вот и танк, – произнес мой проводник.
Но я смотрел на бойца, а ведь он еще не знает, что война, вчера ему так и не сказали о том.
– Война Иван началась, немец наступает.
– Идиш ты, а я думаю чего летуны разлетались, и кресты у них черные.
– Я как командир красной армии, снимаю тебя с поста.
Дальше я осмотрел танк, обыкновенная кургузая тридцать четверка .
Я забрался во внутрь, пощелкал тумблерами, лампочки едва засветились.
Аккумуляторы посажены. Перебираюсь на место механика , запускаю баллон, воздух стравлен, я ругаясь выключаю освещение и вылезаю из танка.
Вижу шагающих в мою сторону, Грищенко с Толбухиным . Машу им рукой, Егор принимай аппарат, и тут же объясняю выявленные мной болячки.
Посмотрим, Грищенко передает пулемет Ивану, и прыжком вскакивает на танк.
Я подхватываю свой автомат, и натыкаюсь на бочку, с естественно маслеными потеками.
Половина бочки масла, уже кое что, я чувствую как повышается настроение. Иду в сторону хутора, осматриваюсь, а тут оказывается есть тропка, точнее заросшая дорога, танк пройдет свободно. Прислушался нет, не ошибся, канонада нарастала, где то шел яростный бой.
