Несмотря на грабежи и возмутительные бесчинства властей, дети Анисима выросли. По мере женитьбы старших сыновей, выдачи замуж дочерей хозяин становился дряхлее и слабее здоровьем, хотя крепился, не подавая вида. Жизнь постепенно налаживалась, особенно после того, как новая власть наконец-то предоставила крестьянину наделы земли.
Уходили к своим мужьям дочери Анисима со своим незатейливым приданным; отселялись в удел сыновья со своими детьми и жёнами, увозя свои амбары. С помощью родичей в дальнейшем они заново строились, расширяясь на новых необжитых земельных наделах, выделенных новой советской властью, с радостью становясь полновластными хозяевами. Отселялись они недалеко, стараясь строиться как можно ближе к родительскому дому, составляя в деревне как бы отдельный клан.
Таким вот образом, вся деревня была поделена незримыми границами на кланы: Удельщина, Козиловка, Долы, Козинка, Филины, Демиды и Дубровка. Всё это являлось отголоском общинно-родового строя, идущего из глубин веков, цементируя и объединяя взаимосвязь между людьми каждого рода, чтобы чувствовать локоть близкого человека в беде, труде и радости.
Но новое время шло в противовес тем устоям, сложившимся задолго до этой поры, советская власть, наоборот, старалась каждого человека сделать преданным государству гражданином и разорвать эту порочную сплочённость, потому что так легче управлять этой бессловесной разобщённой человеческой массой. А тем, кто ещё не утратил бунтарский дух неповиновения, были приготовлены воспитательные лагеря на возведении великих пролетарских стройках социализма.
После обеда, облизав ложку, Анисим Миронович встал из-за стола и, поблагодарив Господа Бога за хлеб-соль, отбивая положенные кресты и поклоны, стоя перед иконами, сразу же заявил:
– Детки мои, Данилка и Степашка! Завтра прямо с утра займёмся заготовкой дров на зиму, откладывать больше некуда. Сейчас самое подходящее время.
– А вдруг погода не позволит? – съязвил Данилка.
– Ну, не позволит, перенесём на другой день! – отпарировал отец, так как отроду понимал шутки и приветствовал их в разговоре.
На другой день, позавтракав, прихватив с собой запас питьевой воды, свежий огурец с ломтём хлеба и топоры, братья отправились в лес. Место, где вырубался лес на дрова всей деревней, было в километре пешего хода. Под вырубку отводился участок леса более чем в 200 гектаров на общем сходе. Никаких ограничений для членов общины не было. Крупных деревьев на участке уже не осталось, их вырубили, оставались быстро растущие берёзы и осины. Хвойные долго растут и не успевают даже стать молодыми, как их тут же срубают. Когда участок становится непродуктивным, ему дают время отдохнуть, а вырубку переносят на другой участок, на котором деревья несколько лет росли и превратились в полноценный лес. Подходя к лесу, братья заспорили относительно места начала работы.
Даниил, на правах старшего брата, всячески подавлял инициативу Степана. Он же не вступал в полемику и если чувствовал, что прав, делал по велению своего разума.
– Давай пройдём вглубь участка и окончательно утвердимся, где начинать работать, – предложил Степан.
– Вот так думают и все остальные и лезут дальше от края, откуда, кстати, трудно будет вывезти дрова. А на краю, смотри, крупняк стоит.
– Ладно, брат, соглашайся, посмотрим, что там дальше, на будущее. Мы ведь не один день здесь работать собираемся.
