– Эр, я не знаю, – сознался Лих.
– Пойдем-ка, – Эр-Ветер двинулся к шумным мальчишкам. – По-моему, они князя славят.
Корзину поставили у воды. Мальчишки скакали рядом, дрыгали ногами, орали и визжали, будто их режут. С полдесятка были в цветных рубахах, ярким шнуром отделанных, – не из бедных семей, из зажиточных. Самый мелкий, в дырявой рубашонке и прохудившихся штанах, не прыгал, а стоял над корзиной, заглядывал внутрь нерешительно.
– Давай-давай! – вопили старшие. – Слава князю! Не трусь! Слава владыке! Новому, всемогущему!
Малец достал из корзины что-то черное.
– Бросай! Как надо бросай, далеко!
– Не сметь! – рявкнул Лих, разглядев, что у мальца в руке. Сорвался бежать. – Башку оторву!
Мальчишка держал за уши черного крольчонка. Крольчонок дергал лапами и тонко визжал; за ором мальчишек его почти не было слышно. Увидев подбежавшего Лиха с Эр-Ветром, малец с перепугу бросил зверька в речку. Ударившись о воду, крольчонок камешком ушел на мелкое, высвеченное солнцем дно. Старшие мальчишки завопили, заулюлюкали. Их было много. Они Лиха не испугались, а уж Эр-Ветра – и подавно.
Смешанка летом теплая, не смертельная. Лих бросился в воду, выловил утопленника, встряхнул его, держа за задние лапы. Зверек задергался, зачихал. Поживет еще, бедолага. Жалкий мокрый скелетик.
Лих выбрался на берег. Вода текла с него ручьями, одежда прилипла к телу. Хоть и прогрело солнце речку, однако ноги быстро наливались тяжестью, шагали неуклюже.
Мальчишки загоготали. Видно, самим себе казались взрослыми и сильными.
В корзине льнули друг к дружке еще три черных крольчонка. Уши прижаты, глаза перепуганные.
– Где взяли кролей, подлецы?! – загремел Лих. – У кого сперли?!
– У твоей мамки! – с хохотом крикнул кто-то.
– У твоей милки! – выкрикнул другой, корча рожи.
– А чего они черные? – начал объяснять малец, которому старшие поручили кроличью казнь. – Все кроли белые, серые. А тут – черные. Таких надо топить.
– А давай я тебя утоплю, – предложил Лих, свирепея.
– Меня-то чего? – Мальчонка попятился.
– Князя восславлю! – Лих поймал его за шиворот.
Малец заверещал; кругом гоготали.
– Топи! Слава владыке! Князю радость! Всех наградит! – вопили паршивцы наперебой.
Малец ругался, молотил воздух кулачонками, пытался Лиха пнуть. Мальчишки помирали со смеху. Один схватил мальца за руку и дернул к речке – Лиху помочь, дело ускорить. Лих отвесил внушительную затрещину; гаденыш с визгом покатился по траве, прочие загоготали пуще. Отменная вышла забава.
Свистнула, рассекая воздух, цепь. Обвилась вокруг шеи самого длинного – в красной рубахе, подпоясанной золотым шнуром с кисточками. Парень выпучил глаза, схватился за горло, захрипел. Эр-Ветер за цепь притянул его к себе. Вмиг стало очень тихо; одни кузнечики кругом стрекотали.
– Это ты научил кролей топить? – проговорил Эр-Ветер в красное, пухнущее лицо.
– Хр-рр… Нн-ня-а…
– Ты научил?
– Он, он, – угодливо сообщил кто-то.
– У соседки кролей взял, – добавил другой.
Мальчишки отодвигались, готовые задать стрекача.
Эр-Ветер чуть отпустил цепь, чтобы не задавить парня насмерть.
– Как зовут соседку?
– Зарх-хр… кха-кха! – тот закашлялся – и вдруг нырнул Эр-Ветру под локоть, думая сбежать.
Цепь натянулась, его рвануло назад. Парень брякнулся наземь, хватая ртом воздух, тараща в небо глаза. Эр-Ветер пнул его в бок:
– Я спрашиваю: как зовут соседку, у которой ты стырил кролей?
