Поединок - страница 13



– Одним словом больше, одним меньше.

– Да и какой ты упитый. Не щадишь моей репутации,– недовольно выговаривала Евдокия

– Я тоже ныне не в чести. Повеса, искуситель младых особ, пустой человек.

Лецкий сел на пол подле княгини, заглядывая ей в глаза.

– Твой Истомин положил глаз на Сегорскую? Хочешь, я её соблазню? Он тогда и не пос- мотрит на неё.

Упоминание об Истомине вернуло Евдокию в действительность.

– Не говори глупостей! Не позорь памяти своего дяди архимандрита Досифея10.

– Память дяди. Они колесовали такого человека в угоду антихристу! И моих всех, всех до единого Глебовых, били, глумились, один я уцелел. Зачем?

– На то высшая воля. Помнишь, как мы приехали в Псково-Печерский монастырь. Бог познакомил нас с тобой через моего Федора. Мы тогда только обвенчались, и мой муж хотел, чтобы наш брак начался с посещения святого места.

– Да. Я помню. Я тогда был болен, а вы привезли мне весточку от моей матери. Это стало для меня великим утешением. Моя матушка, наверное, отдала последние грошики для того, чтобы её знакомый дьячок написал мне письмо.

– Ты был таким худеньким послушником. Одни глаза на лице.

– Чтобы я делал в этом каменном городе без моей названной любимой сестры, – тихо произнес Алексей. Мне рассказывали, что родственник твоего мужа Яков Игнатьев и мой дядя Деомид Глебов были настоящими друзьями, мечтали о великих свершениях.

Евдокия помогла подняться Алексею.

– Знаешь, Яков Игнатьев11 добрался до высокого звания. Что может быть почетней, чем быть духовником царевича?

– И ты доберешься. И твоя судьба Алексей улыбнется тебе. Федор верил в такие вещи. У нас с ним похожие истории жизни. Наши матери далеки от дворянского звания, – тихо проговорила Дуня.

– Мы все далеки от этого звания, – тихо проговорил Лецкий, – но в нас живет сила русской земли, и лучшие из нас, такие как протопоп Яков Игнатьев достигают больших высот, если бы не последние времена, казни и гонения.

– Его обезглавленное тело до сих пор лежит на эшафоте там, на Троицкой площади не упокоенное, – с горечью вздохнула молодая женщина.

– Так же как и этого гренадера Семикова, который объявил себя выжившим царевичем Алексеем. Многие тогда поверили, что Алексей Петрович выжил, и скоро придет избавле- ние от антихриста.

– Но не пришло. Этого гренадера казнили в ноябре двадцать пятого года12. Голову отруби- ли, – грустно прокомментировала Евдокия. – Но ты-то живой, благодаря Божией милости. Возможно, и ты спасешь чью-то жизнь, как Бог спас твою. Вот тогда и наступят твои свершения.

Евдокия обняла Алексея и стала гладить его по голове, как брошенного расстроенного ребенка.

– Вы спасли меня. Бог и ты. Да еще фальшивые бумаги на имя князя Лецкого.

Обнимая расстроенного Алексея, Велигорова, вспоминала, как канцеляристы, решив посмеяться над молоденькой испуганной женщиной, заставляли её наводить порядок, перебирать и подшить дела, по розыску царевича Алексея, привезенные из Москвы пору- чиком Потеневым, сданные им генералу Бутурлину, и оказавшиеся в последствие в тай- ной канцелярии. Евдокия выполнила все, что от неё требовалось. Канцеляристы остались довольны. Но и про Алексея она не забыла. Допросные листы, говорящие о родственни- ках архимандрита Досифея были аккуратно изъяты.

– Тише, успокойся. Знаешь, к субботе приедет Андрей.

– Верейский? Давненько его здесь не было. Отец-то Василий Семёнович сбежал из столи- цы. Подальше от царей голова будет целей.