Поезд: две полоски - страница 3

Глеб

– Мама, зачем тебе этот горшок для цветов? – с раздражением спросил я. – Как зачем? Мне надо фикус пересадить, – важно ответила та. – Его надо не пересадить, а выкинуть, – фыркнул я, припоминая ее засохшее растение. – Он просто в спячке! На вот, лучше понеси Чуню, у него лапки устали.Мать всучила мне в руки своего чихуахуа. Я скривился и взял пса одной рукой. Не собака, а крыса какая-то. Чуня начал гавкать, этот альфа-самец метил территорию, показывая, кто тут главный. Зачем его вообще надо брать с собой? Мама битый час таскала меня по рынку, останавливаясь у каждого лотка. Это просто невыносимо! Ей, видите ли, супермаркеты не внушают доверия. Ну да, ну да. Мы еще несколько часов бродили по базару, купили все, что было необходимо, поймали такси и приехали домой. Мама жила в пятиэтажке, в двухкомнатной квартире на третьем этаже. Сколько раз я предлагал ей купить дом или более комфортабельную квартиру, но каждый раз она резко отказывалась. Эта квартира досталась отцу от работы. Я здесь провел все детство, и они прожили тридцать четыре года совместной жизни. Пока он не умер шесть лет назад. Меня постоянно тяготила мысль о том, что мама здесь одна, но переезжать она ни в какую не хотела. Говорила, что здесь ей хорошо и спокойно, а мы с Ариной всегда можем к ней переехать… Я поставил пакеты с покупками на стол, и мама тут же начала их разбирать. Чуня стал крутиться у ее ног, выпрашивая еду. Я пошел в комнату переодеться. Стянул с себя рубашку, оставшись в брюках, как зазвонил мой сотовый. Посмотрел на экран и замер на месте. Звонила Светлана. Какого дьявола ей надо? – Да, – отвечаю на вызов. – Глеб, привет, – слышу голос почти бывшей супруги. – Что тебе надо, Света? Если хочешь поговорить, то только через адвокатов, – цежу сквозь зубы. – Ой, да брось, Авилов. Мы же не чужие, неужели сами все решить не можем… Как взрослые. Мирно.Голос ее сделался приторно сладким, от чего у меня челюсть свело. Вот так бывает, живешь с человеком, думаешь, любовь, потом раз и обрубает, словно и не были никогда вместе. – А чего это ты мира захотела? Помнится, недавно в здании суда ты кричала совершенно другие вещи. – То были эмоции, Глеб. Я перенервничала, ты… – я не дал ей договорить. – Я не нервничал, абсолютно. Мне незачем. Меня вполне устраивает, как все решается. В мою пользу. – Вот именно, Авилов, в твою, – сахар из голоса Светки пропал. – Так это логично, ты так не считаешь? – Нет! Я прожила с тобой семь лет в браке не для того, чтобы остаться с голой задницей в конце концов. – Почему же с голой? Ты осталась с любовником, ради которого все бросила. – А было бы лучше, если бы я осталась? Для чего? Тебя никогда не было дома, а украшать квартиру вместо интерьера мне надоело. Я жить хочу.Ее слова цепляли меня очень сильно. Мне казалось, что мы живем, как все. А оказывается, все было плохо. – Так если так все было хреново, чего звонишь? – Звоню, потому что считаю, что заслужила больше, чем сейчас предлагает суд. – Серьезно? – сарказм так и сочился из моего голоса. – И что же ты заслужила? Женщина озвучила сумму, которую хочет получить от меня, и я рассмеялся. – Ты последние крупицы мозга растеряла, Светлана? Ты никогда не получишь от меня эти деньги. Максимум, который я могу тебе предложить – двести тысяч, но ты отказалась, и сумма автоматически снизилась на сто пятьдесят. Или бери, или трать последние деньги на адвоката. Нет, ты, конечно, можешь побороться, продать все свои шмотки, украшения, машину, оплачивая его услуги, но, а смысл? Я буду таскать тебя по адвокатам, пока ты и правда, как ты выразилась, не останешься с голой задницей. – Какой же ты урод! Ненавижу тебя! – Я бизнесмен. А если бы ты не сидела дома, а работала, то знала бы, каким трудом добываются деньги. Не звони мне больше, – я отключил телефон. Так и остался стоять посреди комнаты в одних брюках. Понимал, что в словах Светы есть доля правды, она заслужила часть денег, ведь была со мной в трудные времена, когда я все терял, но я не мог простить ей измены. Конечно, я не пущу ее на произвол судьбы, все, что она заслужила – получит, а пока пусть мучается. Достал из старенького платяного шкафа футболку, мельком глянул на себя в зеркало, а потом резко вскинул голову и уставился на отметины на своем теле. Отметины, оставленные моей маленькой ночной феей. Я уже несколько дней подряд вспоминаю нашу совместную ночь. Никогда не вел себя так, как в тот день, не в моем характере. Но почему-то рядом с этой миниатюрной брюнеткой в меня вселилась такая страсть, которую раньше не испытывал. Мы оба пылали. Вели себя дико, оставляли друг на друге отметины, словно боялись, что эта ночь сотрется из памяти. Да разве возможно забыть такое сумасшествие? Когда все чувства на пределе, и понимаешь, что еще никогда не был так счастлив. Как же мне было жаль, что она сбежала и даже ничего не оставила на память. Я выпытывал у проводницы кто она, но женщина не знала. Фея оказалась безбилетницей. Мне кажется, от мыслей об этой девушке я избавлюсь еще не скоро… А возможно, никогда не избавлюсь.Я вышел на кухню, чтобы помочь маме с ужином. Она сидела на стуле и руководила мной, словно мальчишкой. Помой овощи, нарежь, не так, вот так. Я тихо сатанел, но исполнял каждый ее приказ. Как раз закидывал спагетти в кастрюлю с соусом, когда телефон снова зазвонил. Посмотрел на экран и губы сами с собой расплылись в улыбке.– Привет, лемур, – ответил на звонок.– Глеб, я просила меня так не называть! – послышался голос дочери из динамика.Я едва глаза не закатил. Глеб, не папочка. Арина живет с матерью заграницей. Мы развелись, когда дочке было два года. С бывшей женой у нас на удивление теплые отношения. Мы оба были так молоды, когда родилась Ариша, я только-только закончил университет, а Рита училась на третьем курсе. Было тяжело, не скрою. Я тогда из кожи вон лез, чтобы дать достойную жизнь жене и дочке. Мы поженились, но скоро поняли, что разные люди. Разошлись мирно, без скандалов. А вскоре Рите предложили работу в Норвегии, и естественно, ребенок поехал с матерью. Но я принимаю активное участие в ее жизни. Мы постоянно созваниваемся и летаем друг к другу в гости. И вот теперь мы гордые родители пятнадцатилетней девочки. Арина – наше лучшее решение в жизни.– Ты – лемур, потому что, когда родилась, так же смешно таращила глаза, – со смехом ответил.– Очень смешно давать прозвище беззащитному младенцу, – пробормотала дочь.– Над тобой поиздеваешься, как же.– Это Ариша? По интернетам звонит? – в разговор вклинилась мама.– Глеб, сделай мне, чтобы картинка была, я покажу новый домик для Чуни и мои петунии…Вскоре телефон наглым образом у меня был отобран. Мама с Ариной говорили больше часа, поэтому я сел ужинать в одиночестве. Наболтавшись вдоволь, мама вернула мне телефон, взяла свою тарелку и пошла смотреть сериал.– Ну, как у тебя дела, малышка?– Нормально все. А у тебя? Как развод?– Нормально все, – повторил за дочкой.Арина улыбнулась. Улыбка ей досталась от меня. – Мама говорит, что Светлана вернется к тебе, потому что она зависима и ее тип женщина-содержанка. Она не молода и не найдет другого. А ты… Ты ее примешь, потому что твой тип…– Ариш, я не хочу слушать психоанализ твоей мамы, мне и так достаточно. Не приму я ее обратно.– Ну… Надеюсь. Я тебе сразу сказала, что она мне не нравится.Пришла моя очередь улыбаться.– Зря я тебя не послушал.– Зря, – утвердительно кивнула дочь. – Умных людей нужно слушать.– И в кого же ты такая умная?– Семьдесят процентов от мамы, а остальное от тебя.Я не сдержался и засмеялся в голос. Мы еще немного поговорили, Арина рассказала про новые занятия в лицее и пообещала прилететь на зимних каникулах.Я отключил вызов. И тяжело вздохнул. Как же я скучаю по дочке...*** После ужина я решил не сидеть дома, а пойти развеяться. Встретился со своим другом и одногруппником Стасом Дружининым. Раньше мы были не разлей вода. А потом я уехал покорять Москву, а Стас остался здесь. Мне всегда было мало того, что могут предложить родные края… С Дружининым мы договорились встретиться в одном из местных баров. Довольно приличное место, что удивительно. Когда зашел внутрь, Стас уже ждал меня. – Глеб, дружище, – сказал тот и встал ко мне навстречу. – Привет, рад видеть, – похлопал его по спине. – Ну, как ты? Рассказывай! Сто лет тебя не видел. – Да так, нормально, как все. – Как все, брось, не скромничай. Я слышал, что в столице ты один из лучших дельцов. Это же так круто. – Круто… К нам подошла симпатичная юная официантка и приняла заказ. Я заказал пиво и снеки, а Стас водку и нарезку. – А ты как? – Помнишь Жанку из параллельной группы? – просиял друг, и я нахмурился, стал перебирать в памяти девушек из универа. – А, это та с третьим размером? Помню, как мы у Коли Даниленко на даче с ней… Стас меня грубо прервал. – Она моя жена! – сказал Дружинин, а я едва язык не проглотил. Накладочка вышла. Между нами повисло молчание, но потом Стас улыбнулся и махнул рукой. – Да ладно, что было, то было. А у самого что? Жена? Еще дети? – Я в процессе развода, – сухо ответил. – У-уу, сочувствую. Дальше мы стали вспоминать университетскую жизнь, как весело нам было, что творили. Дурковали мы знатно. Бедные наши преподаватели. Я и не заметил, как за дружеской беседой мы изрядно напились. – Слушай, – заплетающимся языком сказал Стас. – Помнишь Васильева?– Помню. – Я тут слышал, что завод в соседнем городе ему кучу бабок должен. Да и не только ему, – ухмыльнулся Стас. – Так вот, он их обанкротить хочет. И ему там свой человек нужен, конкурсный управляющий. Сам понимаешь, эти кредиторы как вцепятся, каждый будет глотку рвать, чтоб первым свое бабло получить. – А я-то тут причем? – Ну, так стань этим управляющим, Глеб! Я подсоблю. – Я? – искренне удивился я. – Не-е-ет, моя жизнь в Москве. – Какая жизнь, Авилов? У тебя развод, тебе нужна передышка от всего этого. Езжай обратно, уладишь дела и приезжай сюда. Займешься делом Васильева. Расслабься и соберись с мыслями. Тебе это нужно, друг. Я хотел уже отказать. Моя жизнь меня больше чем устраивает… Но почему-то не отказался. Может и правда стоит что-то поменять? Хоть на пару месяцев сменить обстановку. Над этим стоит поразмыслить.