– Может быть, все – таки, вы передумаете и составите мне компанию в моих поисках, – снова спросил я ее.
– Нет, нет, я останусь здесь, – настаивала она.
– Но почему? – досадовал я.
– По тому, что я боюсь выходить отсюда, – отвечала она вздохнув.
– Чего же вы боитесь? Я постараюсь защитить вас, обещаю вам, – уговаривал я ее.
– Нет, этот страх сильнее моего желания выйти.
– Что же это за страх?
– Если я выйду отсюда, то…, то я умру.
– С чего вы это взяли?
– Я знаю. Да и потом, я не знаю, что я буду делать, если выйду отсюда?
– Жить! Нормально жить, – продолжал я.
Она накинула шинель мне на плечи и снова пристально посмотрела в глаза.
– Что значит нормально? – спросила она у меня.
Я задумался. Она смотрела на меня и молчала. В конце концов, я так и не нашел, что ей ответить. Я просто обнял ее на прощанье и хотел открыть дверь, чтобы выйти. Вдруг, какая – то сила остановила меня и я, обернувшись, сказал ей:
– Я постараюсь найти выход, и если у меня это получится, то я вернусь за вами.
– Вы знаете, ровно неделю назад, я совсем не хотела жить. Моя жизнь была так пуста, что совершенно была мне безразлична. Я признаюсь вам, что я уже несколько раз хотела покончит с собой до того, как села на этот поезд, да все никак не решалась. Но сейчас все изменилось. Вы понимаете меня?
– Пытаюсь, – признался я, – я обязательно вернусь за вами. И, если вы передумаете, то возьму вас с собой.
Я сказал это от чистого сердца, и, видимо, мои слова произвели на нее впечатление. Она попросила меня, чтобы я задержался на секундочку и, приложив руку к своим волосам, достала из них заколку, которая напоминала длинную острую спицу. Дама протянула мне ее и сказала:
– Этим я делала отметины на своей кровати каждое утро.
– Я не возьму, – стал сопротивляться я, – к тому же, как же вы тогда будете считать дни?
– Мне это больше ни к чему, – очень спокойно отвечала девушка.
– Нет, нет, – возражал я, – да и потом, я тоже не собираюсь делать подобные отметины, мне их делать, как видите, просто негде, – пытался я перевести все на юмор.
Но девушка, вдруг неожиданно, очень решительно ответила мне:
– Я говорю, берите! И точка! Так надо! Все! Прочь! Прочь! Прочь!
С этими словами она, почти силой выставила меня из своего купе, и я снова очутился в вагонном коридоре. В моей руке была ее заколка, а на плечах накинута шинель. Я убрал заколку в карман шинели и направился дальше по коридору.
«Сейчас снова будет пробегать этот голубоглазый псих» – подумал я.
Но, как ни странно, коридор был совершенно пуст. В нем было совсем тихо и по – прежнему холодно. Я выглянул в окно. Там было совсем темно. Всмотревшись в эту темноту, я смог разобрать, что кругом лежали снега. Я снова ущипнул себя за руку, и снова почувствовал боль.
«Понятно», – сказал я сам себе, – «значит, это все же не сон».
Я уже снова успел проголодаться. И это было очень странным, так как никогда раньше, в моменты сильных переживаний, я не мог заставить себя проглотить и кусочка пищи. Это всегда вызывало беспокойство у близких мне людей, привыкших к тому, что, как правило, я очень любил вкусно поесть, потому, что всякий раз, когда у меня случались крупные неприятности, которых, кстати сказать, было немало в моем бизнесе, я начинал сильно худеть. Однажды, я даже чуть не угодил из – за этого в больницу, но, слава богу, все обошлось. Опять же, благодаря маминому борщу, против которого устоять, было почти невозможно. Мама знала, как я его люблю и всячески пыталась меня заставить поесть, но тогда, мне не хотелось даже моего любимого борща, просто, мне стало очень жалко моих родителей, и я вынужден был сделать над собой усилие, чтобы успокоить их.
