И даже здесь он не в безопасности. Вот сейчас он спустится в лабораторию и убедится, что и там нет надежного тайника для денег. Но пойдет он туда не только для этого: вернувшись из отпуска, надо все-таки поздороваться с Расине и Каду, которых он не видел две недели.
И вот пока он будет переходить двор, кто-то может наброситься на него или выстрелить из револьвера, а он и защититься-то не успеет.
Сегодня утром Кальмар впервые сделал открытие, которое поразило его особенно потом, когда он поразмыслил об этом: у себя дома, в своей собственной квартире он, тридцатипятилетний мужчина, психически нормальный, женатый, отец семейства, не имел даже уголка, куда мог бы положить что-либо втайне от остальных членов семьи. Не доказывает ли это, что у него нет личной жизни?
В самом деле, разве этот факт не означает, что он – пленник своего семейного очага? Если он возвращался поздно, от него требовали объяснений. Если тратил деньги, обязан был отчитаться. Не удавалось даже скрыть, когда у него болел живот. Более того, самый ничтожный клочок бумаги он не мог хранить так, чтобы никто об этом не знал.
– Папа, что в этой коробке?
Или же:
– Что у тебя в пакете?
То же самое продолжалось и на работе. Прежде он считал, что здесь он предоставлен сам себе. Ну, хотя бы в уборной он может запереться и остаться наедине с собой. Кальмар так и сделал. При виде унитаза он почувствовал приступ рвоты и не стал сдерживаться.
– Ну вот, ты уже лучше выглядишь, дружище! Пообедаем сегодня вместе в «Колокольчике». Я познакомлю тебя с Франсуазой, она веселая, сам увидишь. Никогда не встречал девушки с таким острым язычком!
– Очень жаль, но я занят.
Боб нахмурился. Он знал, что Доминика в отъезде. Знал также, что у Жюстена, кроме него, друзей не было и что вряд ли тот в одиночестве отправится обедать к свояченице или в Пуасси, к родителям жены.
Кальмар, заметив удивление Жува, поспешно добавил:
– Я познакомился в Венеции с одним человеком и обещал ему…
Ай-яй-яй, какая оплошность! Он должен теперь остерегаться таких промахов. Ведь Боб, встретив его с Доминикой, способен спросить с самым невинным видом: «Кстати, что слышно о твоем друге из Венеции?»
Кальмар решил исправить положение, но запутался еще больше.
– Когда я говорю – в Венеции, это не совсем точно. На самом деле я познакомился с ним в поезде.
– Француз?
– Нет, он из Центральной Европы, точно – не знаю откуда.
Вот до чего он дошел! Приходится следить за каждым словом, даже за выражением лица!
В безлюдном месте близ Сартрувиля Кальмар избавился от чемоданчика, который, конечно, вряд ли кто-нибудь мог опознать.
По иронии судьбы перед этим ему пришлось все же съесть жареную печенку.
– А, месье Кальмар, ну как провели отпуск? Как поживает прелестная мадам Кальмар?
Он зашел к Этьену еще засветло, и тот не преминул подойти к нему пожать руку.
– По-моему, вы что-то мало загорели, – заметил при этом он. – Даже не похоже, что вернулись из отпуска. Неважно выглядите. Вам сейчас подадут легкий обед: овощной суп и омлет с печенкой, пальчики оближете…
Кальмару опять пришлось подчиниться чужой воле, а то, к примеру, придут они как-нибудь с Доминикой в ресторан, и хозяин скажет: «Помните, как по приезде из Венеции вы пришли ко мне обедать и еще отказались от моего омлета с печенкой?»
Так жена узнает, что он не завтракал на бульваре Батиньоль. Начнутся расспросы… И ложь, ложь без конца. Кальмар уже сам себе не доверял…
